Выехал по набережной Москвы-реки к Таганке. Миновав несколько привычных в это время дня заторов у перекрестков, выбрался в конце концов на шоссе Энтузиастов — и, дав полный газ, уже минут через десять был дома.
Позвонил в дверь к соседке, она открыла, заулыбалась:
— Юрочка, приехал… Как съездил-то?
— Все в порядке, Мария Афанасьевна.
— Совсем вернулся-то?
— Нет, Мария Афанасьевна, опять уезжаю. Так что корреспонденцию продолжайте доставать. Если не трудно.
Соседка вынесла набитый газетами полиэтиленовый пакет.
В квартире Седова стоял запах затхлости, пыли, слежавшейся бумаги и еще чего-то трудноуловимого, что очень точно определяется как запах нежилья.
Пройдя в спальню, настежь распахнул окна. От ударившего в грудь холодного осеннего воздуха сразу стало легче.
Несколько минут стоял, разглядывая открывшийся из окон вид на Измайловский лесопарк. Знакомая картина… Облетевшие темные деревья, изредка поднимающиеся над ними стаи ворон, тяжелые осенние облака над уходящим вдаль лесом.
Пройдя на кухню, заглянул в холодильник. Здесь, если не считать двух коробок с бульонными кубиками, было пусто. От яичницы он бы не отказался, но подумал, что ему вполне хватит чашки кофе.
Заварив кофе, вернулся с чашкой в спальню. Взял пакет, сел в кресло, придвинул журнальный столик — и начал не спеша разбирать почту.
Как он и ожидал, писем оказалось мало. Писали из общества охотников и городского яхт-клуба, приглашая на очередные собрания, два напоминания с просьбой вернуть книгу прислала библиотека, которой он до сих пор не отдал подшивку журнала «Секретный путеводитель по компьютерам».
Допил кофе и стал сортировать газеты. Машинально перебирая и распрямляя согнутые газетные полосы, нашел среди них еще одно письмо.
Конверт был узким и длинным, из тех, которыми в России пользуются крайне редко.
Прочел обратный адрес, написанный по-английски: «От мистера Джеймса Стюарта, 14, Беннетт-роад, Дюмон, штат Нью-Джерси, США». Это был адрес отца Аллы.
Его опять охватила тоска. Тупая, ватная, безнадежная тоска.
Посмотрел в распахнутое окно. Подумал: будь оно все проклято. Это будет всегда. Любое напоминание об Алле, абсолютно любое, всегда будет вызывать у него приступ тупой отчаянной тоски. Он знает, он никогда не сможет смириться со смертью Аллы. Никогда не сможет поверить, что она вдруг ни с того ни с сего, ничего ему не объяснив, ничего не сказав, взяла и ушла, исчезла, растворилась в небытие. Не сможет.
В первом письме, которое ему прислали сразу после смерти Аллы ее родители, они просто уведомляли его, что Алла погибла в автомобильной катастрофе. И все. Непонятно, зачем они прислали ему второе письмо.