Покидая Париж, оставляя за собой мятежный парламент, господин кардинал Джулио де Мазарини отправлялся за Рейн, в землю под названием Вестфалия, чтобы подписать там договор об окончании Тридцатилетней войны.
* * *
На чердаке замка старый Лютцен начистил до блеска свою каску, снял ржавчину с железной алебарды.
У всех войн безобразные обличья.
Но та, которая должна была вот-вот закончиться, и которая была спутницей всего его существования, была самой ужасной из всех Гарпий. Лютцен готов был это засвидетельствовать. Как на всех войнах, и в этой были проблески света.
Таким светом была сверкнувшая в мареве сражения белокурая шевелюра заблудившегося Северного короля.
День битвы на поле возле Лютцена, где-то в Саксонии, выдался туманным. На своем огромном, тяжелом коне появился король Швеции, Густав-Адольф. Это был настоящий великан. В своих воспоминаниях Гийом всегда видел, как короля хватали руками, крюками, кололи пиками, и как тяжело падал он среди своих врагов, одним из которых был и он, Гийом, немецкий наемник императорских армий. В тот же день, несмотря на то что Северный король был захвачен и убит, германские армии потерпели поражение под Лютценом.
Как бы там ни было, но толстяк Густав-Адольф остался в истории как достойный стратег и великий завоеватель. И никто и никогда не смог бы забыть ужасных солдафонов, составлявших его армию. Вплоть до Лотарингии, пограничной территории между Германской империей и Францией, можно было увидеть, как гигантские силуэты вояк рыскали вокруг, оставляя после себя сожженные до основания деревни, замученных крестьян, женщин со вспоротыми животами, детей, проколотых насквозь. Шведы умели так же хорошо держать в руках длинную пику, как и швейцарцы.
Гийом-ландскнехт под командованием великого генерала, барона Франсуа де Мерси, на службе курфюрста Баварского, сражался против них. Лицом к лицу с другими великими французскими генералами — господином де Тюренном и герцогом Энгиенским, который у Рокруа впервые заставил обратиться в бегство испанские Терции[40].
Нёрдлинген![41]
Еще одно поражение. Это часть профессии. Но тот солдат, который храбро сражался и остался живым, мог считать себя победителем.
Но на следующий день барон Мерси умер от ран.
Инстинкт самосохранения заставил наемников покинуть поля сражений и идти через поглощенную войной Европу на запад, к краю света, к зыбкому морю, к неведомому океану.
Они шли на запад. Немецкая речь уступала место французской. Их окружали более зеленые, более волнующие пейзажи. На западе времена года сменялись плавно и гармонично, как в танце.