Мать бормотала:
– Благодарности и помощи никакой! Я когда-нибудь махну на тебя рукой, и живи как хочешь, кому только нужен будешь? Так, как мать, никто любить не будет! Запомни!
Раздался звонок в дверь.
– Кто это? – спросила мать и пошла открывать, на ходу сказав:
– Ну-ка, ведро поставь на место.
Щелкнул замок в двери.
– Галина Павловна, здравствуйте! Костя! Учительница твоя пришла!
– Здравствуйте, Мария Петровна, – послышался голос учительницы, – я пришла поговорить о Косте.
– Проходите, пожалуйста, в комнату. Извините, у меня не прибрано, знаете, с мальчиком трудно навести порядок.
Костя вышел из кухни в коридор, опустив голову.
Мать сказала:
– Посуду он мыл. Мне помогает.
Учительница улыбнулась:
– Видите, даже не здоровается.
Мама покраснела.
– Здравствуйте, – сказал Костя и вернулся в кухню.
Галина Павловна прошла в комнату, села удобно на диван и начала:
– Дело в том, что сын ваш Константин не всегда выполняет домашнее задание, не слушает учителей на уроках. Он скатывается, а не глупый ведь мальчик. Обидно ставить четверки, когда могли бы быть пятерки. Вы видели его отметки за эту неделю?
– Да, конечно, я проверяю регулярно дневник и тетради.
– Почему же меры не принимаете никакие? Вы знаете, он на уроках только в окно смотрит. Ворон там считает или еще что, только учеба мало его интересует.
– Я делаю все, что могу, и в строгости держу всегда, даже не понимаю, откуда все это…
Почему-то Константин вспоминал это именно сейчас, идя к дому и еле передвигая ногами.
Из кармана штанов торчало горлышко бутылки. Ее наличие вселяло надежду на скорое получение порции удовольствия и радости, а значит, еще жив, еще не помер.
– «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”! Пощады никто не желает…» – громко запел Константин на весь двор.
Константин подходил к дому.
Там его ждала жена. Женщина. Женщины приносят страдания и муки. Они уничтожают все мужское и самих мужчин с первых часов их появления на свет. Этот урок Константин усвоил хорошо.
– Эти врачихи, заглядывающие в самые интимные места; эти воспитатели, орущие на всю группу; эти училки, унижающие при девчонках; мать, включающая свет среди ночи, чтобы увидеть, чем он занят… бабы они и есть бабы!
Константин ненавидел женщин и еще больше он ненавидел себя за то, что его к женщинам влекло.
Константин хохотал на работе над грязными анекдотами, он присвистывал вслед коротким юбкам и обтянутым джинсами бедрам, доказывая себе и всем, что ничего другого в женщине искать не приходится и ни на что другое этот пол не годен.
– Курица не птица, и баба не человек, – бубнил Константин.