, раздвигающим плечи когда надо стрелку. Зацепы на концах тонких и прочных пластин надежные для натяжения кожаной вощеной тетивы. Дунай лук любил, пользовался им как никто другой. Вот и сейчас, раскрыв его для осмотра, почувствовал радость, взяв в руки немалый для обычного человека вес. Посмотрел, не нашел к чему придраться и, защелкнув, убрал в налучь за спину. Тетиву пластун надел прямо сейчас, зная – что не помешает, стрелять-то придется. Осталось немного – и можно идти наружу, в злой и негостеприимный город, каким обернулась для своих исконных детей Москва.
Клинок, прямой, не изогнутый, с обоюдосторонней заточкой, короткий и хваткий, мягко вошел в ножны на левом боку. А еще здесь есть кое-что еще, оставленное в прошлый раз. Револьвер-пепербокс[9], снарядив его заново сухим порохом и тяжелыми пулями, Дунай вложил в кобуру на поясе, сзади. Так… что еще?
Пластун быстро убрал длинные волосы в тугую косу, не забыв вплести в нее прочную цепочку с крупными звеньями. На нее же надел кожаный чехол, затянул его шнурки. Тяжеловато, но шею прикрывает от рубящих, да и не только, ударов сзади. А дополнительная защита в выжженных просторах за стенами схрона никогда и никому не мешала. Ну вот, осталось лишь прикрепить флягу с водой на пояс, взять заплечный мешок, бросить в него немного еды, пучок стрел без наконечников, порох и пули, бинты из прокипяченного полотна, обернутые в кожу. Кожаная же фляга с крепким – глаз вырвет – настоем лечебных трав, запасные рубаха со штанами, да и все. Огниво в кармашке пояса, а что еще нужно пластуну, идущему в поиск? Дунай закинул лямки на плечи, попробовал, как все закреплено, не лязгает ли где металлом или не шуршит лишнего.
«Идем?» – Мысленный голос Пасюка, хриплый и жесткий, возник в голове.
«Да».– Дунай окинул взглядом свое убежище, так часто выручавшее и дававшее отдохнуть. Подошел к вырезанному Перунову колесу, стоявшему отдельно на полочке. Приложил ладонь, зашептал еле слышно воинскую просьбу-молитву, говоря с Отцом воинов. Нет-нет, смерти Дунай не страшился, не хотелось только умереть без толку, не сделав обещанного. Вот и просил гневного бога ратных людей, чтоб помог, чтоб довел и не дал сгинуть просто так.
«Пасюк? – Крысопес повернул к нему голову.– Выходим через главный ход. Дай ленту».
«В косу заплетешь?» – Морду Пасюка снова растянула такая похожая на человеческую улыбка. Дунай понимал, что такое невозможно, что не может крысособака усмехаться, но глазам своим тоже верил, не говоря про смысл «сказанного». Пластун оторопел от второй подряд шутки мутанта. Думать про это следует позже, но, видно, находясь рядом с человеком, крысюк умнел.