– Алло, алло, – передразнила его Ира. – Неудачник, ты хоть заметил, что от тебя ушла жена?
– Сука! Ты еще издеваешься?
– Дерьмо, да ты так все время и живешь. Либо над тобой издеваются, либо ты на работе, где над тобой тоже издеваются. Ты у Гришки Тиунова спроси, как ему со мной было?
– Сука, да я тебя…
– Что ты меня? Что может быть хуже, чем жить с тобой? Ты смешон, Троекуров. – Она положила трубку.
«Положила! Вот мразь! Зачем она звонила?! Чтобы поиздеваться над тобой, придурок! Сука!»
Сергей пошел в кухню. На часах над столом было пять пятнадцать. Ну не сука, а? Решила, что не достаточно насолила? Оставалось только в пять утра дерьмом обозвать. И с этим она справилась замечательно.
Троекуров достал из холодильника недопитую вчера бутылку. Поставил на стол. Рядом стакан. Тот, из тонкого стекла, он разбил вечером, поэтому достал такой же с черной надписью «таверна». Через два часа вставать, а он… Он налил чуть больше половины. Как раз по надписи. Посмотрел на стакан. На работу ведь надо. Эх, работа не волк… Он выпил содержимое «таверны». Отрыгнул и пошел принять душ. Который, как уже стало обычным делом, ни хрена не облегчал его нелегкую жизнь. А кому нужно такое облегчение? Лучше хмельного затмения еще никто не придумал.
Не пьяный и не трезвый к семи часам Сергей стоял одетый и будил Антона.
– Антошка, сынок. Вставай.
Мальчик открыл глаза.
– Папа, а Новый год скоро?
Черт! Черт! Черт! Ему не нужна мать, ему не нужен отец! Ему нужен гребаный Новый год! Как будто новый будет лучше, чем старый. То же самое дерьмо в праздничной обертке.
Сергей еле сдержался, чтобы не закричать на сына. Он вспомнил… вспомнил, что и сам, уже будучи взрослым, всегда ждал от Нового года чего-то необычного. Чего-то, что изменит его жизнь. Он ждал перемен. Но с каждым Новым годом единственное, что менялось, так это его возраст. Причем не в меньшую сторону.
Сергей присел рядом с сыном. Погладил его по светлым, как у жены, волосам.
– Скоро, сынок, скоро.
Что бы ни случилось, у парня будет подарок!
* * *
Он не хотел себе признаться, но почувствовал себя лучше, когда отвел Антошку Вере-змее-Спиридоновне. Будто мешал он Сергею. Может, и мешал, но Троекуров предпочитал молчать об этом. Он любил малыша, и это значило, что он никак не мог быть обузой. Должно было значить, но Сергей, избавившись от сына, облегченно вздохнул. Теперь, кроме похмелья, о предательстве жены никто и ничто не напоминало.
Проверка на допинг была пройдена успешно. Сергей пообещал Марине Алексеевне – милой медсестре – бутылку шампанского на праздник, если она скроет от руководства его слегка завышенные промилле. Получил оружие и отправился досыпать на дальний пост, через который даже насекомые не летают, не то что люди.