Вдруг лес поредел, и они выскочили на какую-то широкую тропу, которая упиралась в небольшой издалека видимый дом.
– А ты говорил – индейцы, – проворчал Рон. – Какой же это вигвам?
– Ну и что? – огрызнулся Питер. – Может быть, это траппер или…
– Или вампир… – хихикнул Рон.
– Сам ты вампир!
Питер тоже рассмеялся, но затем прищурился и многозначительно добавил:
– А может быть, это страшный преступник? Почему он прячется? Соня ничего про него не говорила!
Рон улыбнулся, но улыбка вышла жалкой, ему вдруг показалось, что брат говорит серьезно. Он шагнул в сторону, оступился и шлепнулся в сугроб.
– Будем продолжать наблюдения, – хладнокровно продолжил Питер, протягивая братскую руку спасения. – Главное – не шуметь!
– Ага, – прохрипел Рыжий Енот, копошась в снегу.
Но тут произошло неожиданное событие.
Прямо под ноги Красному Койоту рухнула с небес огромная живая рыбина.
Питер остолбенел, а Рон опять повалился в сугроб и содрогнулся от жуткого хохота, огласившего окрестности.
Братья заорали в голос и бросились врассыпную.
Но сперва один, а затем и другой траппер был пойман за шиворот и водворен на прежнее место человеком, заросшим бородой, в черной шапке, натянутой до самых глаз, в черной куртке с поднятым воротником.
Страшный незнакомец подобрал рыбу за хвост и грозно поинтересовался:
– Кто вы такие и откуда взялись? Отвечайте! Или я вас съем!
Рон заплакал, а Питер предательски дрожащим голосом пробормотал:
– Мы… путе… шественники… следопыты…
– Вижу – ищейки, да носы-то уже отморожены! Нюх потеряли! Марш в дом!
Захваченные врасплох трапперы, с глазами полными слез и ужаса, угрюмо поплелись в незнакомый дом. Бородач шел сзади, и бежать не было никакого смысла. Пропустив пленников вперед, он быстро запер дверь, швырнул рыбину на длинный стол, и оглушил ее страшным ударом молотка.
Рон закрыл глаза и зажал уши. Питер мелко стучал зубами и держал брата за руку, прислонившись к стене. Дело казалось безнадежным.
– Снимайте куртки и шапки! – приказал хозяин. – И марш в ванную мыть руки!
Пленники забились в ванную и принялись шепотом обсуждать, как отсюда выбраться. Очень не хотелось выходить. Мыть руки тоже не хотелось, но пришлось. Никогда в жизни эти руки не мылись так долго и тщательно. Наконец новый грозный окрик извлек узников из их ненадежного укрытия.
Бородач величественно сидел перед огромным блюдом зажаренной рыбы.
– Присаживайтесь, господа! Кто прочтет молитву?
– Я, – робко отозвался Рон, который и так не переставал молиться про себя.
Было велено приступать к еде, и некоторое время над столом слышалось только робкое чавканье.