Может, стоит обдумать его предложение?
«Ну уж нет! Ни за что, черт его дери!» — решила она и влила в себя пиво.
Чтобы больше не было отрезанных голов и ушей, погонь на машинах, телохранителей для Адриана, обчищенных схронов с наркотой и так далее.
— Повторите, — сказала она официантке.
Когда три пива были выпиты, Фрэнси являла собой жалкое зрелище. В туалете она промахнулась мимо унитаза. Шатаясь, она вышла на улицу и побрела к величественному зданию ратуши. Ей было плохо, и она так устала, что у нее закрывались глаза. Не позвонить ли Крошке Мари, чтобы та приехала за ней на машине? Стала искать мобильный телефон, но так и не нашла. Вспомнила, что оставила его на столе в казино. Вот черт! Фрэнси решила пойти назад в бар и позвонить оттуда, но не прошла она и половины пути назад, как к горлу подступила тошнота, и ее вырвало. Попытавшись отойти подальше от собственной блевотины, она села на тротуар, прислонившись к стене какого-то дома. И отрубилась…
Крошка Мари громко смеялась, на ней было что-то блестящее, похожее на балетную пачку. Наверное, Ким Иеркерс посоветовал. Рядом с ней стоял Зак в красном вельветовом пиджаке и трусах, обтягивавших его выдающееся достоинство. Изо рта у него торчала толстая сигара. Губы ярко-алые, он смотрит на Фрэнси синими смеющимися глазами. У нее закружилась голова, наверно, это какой-то гипноз. Она хочет убежать, но ее догоняют, у каждого по автомату, и они все время смеются над ее глупостью. Как же она не раскусила Крошку Мари! Дура, дура, дура! Какая же она дура! А теперь пули свистят у нее над головой, и, куда бы она ни бежала, она все время оказывалась на краю обрыва, который возникал словно ниоткуда. Такое неприятное чувство в животе, воздух наполнен какой-то слизью, все рвется, рушится, а люди из ее ближнего круга водят вокруг нее хороводы, как будто она чертова новогодняя елка, и тоже смеются, как Зак с Крошкой Мари. Посмотрев вниз, она увидела целую армию детишек, ждущих, что она упадет прямо на лес обнаженных мечей.
— Эй! Просыпайся! Давай…
Фрэнси приоткрыла глаза и увидела перед собой лицо полицейского. Первым движением было достать пистолет, но руки ее не слушались, и, как оказалось, остальные части тела тоже, потому что полицейский пытался заставить ее подняться на ноги. Она пыталась и сама, но снова падала. Полицейский, мужчина лет сорока, помог ей встать, обхватил за талию и положил ее руки себе на плечи.
— Вы где живете? — спросил он и потащил через улицу.
— Я… — заплетающимся языком произнесла Фрэнси. — Мне нехорошо.
— Это понятно. Но где вы живете?