Никакого страха. Никаких эмоций. Никакой пощады.
И вышла в сумерки сада.
Поздний вечер в ресторане «Пицца Хат», за окнами которого слышался непрекращающийся шум города и разливалось темно-синее вечернее небо. Оно неторопливо разглядывало человечество, пребывающее в заблуждении, что у него сколько угодно времени, чтобы заниматься самыми бессмысленными делами.
Почему люди перестали играть? Почему только сумасшедшие и пьяные теперь танцуют на улицах? Почему люди, глядя на небо, больше не рассказывают друг другу сказки о тайнах мироздания? Очень трудно ежеминутно осознавать, что существуешь. Антон понимал это, сидя напротив Грейс перед самой большой пиццей из меню. Голова у него была удивление ясной.
— На днях я видел в аптеке твою дочь, — сказал он.
— Которую из двух?
— Ту, что слишком много работает.
— Фрэнси?
— Ее так зовут?
— Да. А… Пицца вкусная?
— Конечно, ты же знаешь, как я ее люблю. У тебя с ней проблемы?
— Что ты имеешь в виду?
— У тебя с дочерью?
— Мы с ней сейчас несколько расходимся во мнениях. Ничего серьезного. Она, конечно, очень злопамятна… Как, впрочем, и я. Но мы всегда миримся.
— Она очень красивая.
— Ты так считаешь?
— Да. Слишком худая, но сейчас многие так выглядят.
Антон криво усмехнулся. За последнее время он сам сильно похудел. Героин пожирал его изнутри, и неважно, сколько пицц он мог в себя запихнуть. Кроме того, ел он только тогда, когда виделся с Грейс, то есть максимум два раза в неделю. Голода он не испытывал, во всяком случае голода, вызванного нехваткой еды.
Черт! Ломки. Опять.
Героин. Шприц с героином. Немедленно. Благословенный кайф, покой разливающийся по всему телу, хоть и на время, был ему сейчас жизненно необходим. Это, конечно, милость дьявола, но поскольку к милости божьей, которая по словам Грейс где-то непременно существует, у него никогда доступа не было, то приходилось довольствоваться тем, что имелось в наличии.
— Мне нужно идти, — сказал он. — Мне надо… Проклятие, Грейс, башка! Опять раскалывается башка…
— Я связалась с реабилитационным центром, о котором тебе говорила, — сказала Грейс, которой совершенно не хотелось его отпускать.
— Не получится. Я не могу. Бессмысленная трата времени и денег.
Посмотрев на недоеденную половину пиццы, он почувствовал спазмы и впился ногтями в виски.
— Позволь мне помочь тебе, — сказала Грейс и накрыла его руки своими.
Его дрожь передалась ей, она страдала вместе с ним. Он стал для нее как сын, взамен того сына, который так и не родился.
— А ты не можешь помочь мне умереть? — спросил Антон.
Грейс закрыла глаза. Нет, Антон, нет. Вдруг разозлившись, она замотала головой.