— За последние годы я немного отстал, — сказал Эрьян, листая тоненькую книжку стихов Виславы Шимборской. — Раньше всегда успевал прочесть как минимум два произведения каждого нобелевского лауреата по литературе, прежде чем вручат премию следующему. Но сейчас все время что-то мешает. Хотя я, собственно, даже не знаю, что именно. Ведь я даже не успел завести семью, а времени все равно нет, если ты понимаешь, о чем я.
— Прекрасно понимаю, — согласилась Фрэнси, сидя с другой стороны от больничной койки, на которой лежала Крошка Мари. — Сама я только газеты читаю, но мало что запоминаю из прочитанного.
— Взрослая жизнь. Это как колесо для белки. Работаешь, чтобы было время отдохнуть, но когда этот момент наступает, то ты уже так заведен, что не можешь расслабиться.
— Мой сын Адриан говорит, что не видит смысла становиться взрослым.
— Умный мальчик. Сколько ему?
— Девять.
— Хороший возраст.
— Да.
— Я бы хотел, чтобы у меня было двое пострелят, но не думаю, что…
Он кивнул в сторону Крошки Мари, которая в тот момент не выглядела особо чадолюбивой. Она лежала пластом и слегка похрапывала.
— Даже не вздумай заговарить с ней об этом, — посоветовала Фрэнси, зная, как болезненно реагировала ее подруга на разговоры о детях.
Эрьян, похоже, расстроился. Ему было чуть за сорок, как и Крошке Мари, и, хотя в его организме еще не тикали биологические часы, ему все же не мешало бы поторопиться, чтобы отец его детей не был слишком стар.
— Возможно, она согласится на усыновление, — сказала Фрэнси, надеясь, что это слегка подсластит пилюлю.
— Это не одно и то же, — возразил Эрьян и отложил книгу. — Ничто не сравнится с родным ребенком: ни подопечный, ни приемный, ни пасынок или падчерица… и все такое прочее…
— Я думаю, что…
— Они просто себя убеждают. Родители. Пытаются убедить себя, что это то же самое, что плоть от плоти. Я в это не верю. Мне нужен свой. Как твоя малышка.
Он развел руками в воздухе. Пятьдесят сантиметров. Весит как три пакета молока. Да, он хотел, чтобы было именно так. Неважно, мальчик или девочка, лишь бы его родной комочек.
— Может быть, мне удастся ее уговорить, — сказал он и умоляюще взглянул на Фрэнси.
Было очевидно, что он не в курсе, что матка Крошки Мари не может выносить ребенка.