— Повода не было, — сказала она.
— И все равно, нужно лучше контролировать своих врагов, — возразил Юсеф. — Нужно опережать их на шаг.
— Я стараюсь.
— Засылай шпионов и туда, где на первый взгляд нечего разведывать.
Он взял свой коктейль — водку со льдом, — который всегда пил, приходя в казино.
— Так и сделаю, — согласилась Фрэнси, хотя совершенно не собиралась делать, как он говорит.
— Могу сесть за стол и составить списки с именами тех, к кому имеет смысл применить профилактические меры.
— Это необязательно.
— А я бы с удовольствием.
— Не думаю, что это необходимо.
— Совершенно ясно, что это надо сделать.
— Но, папа, я не хочу.
— Послушай, Фрэнси, я только хочу тебе помочь. Не раздражайся ты так! Гормоны у тебя, что ли?
Фрэнси не ответила. Ей захотелось, чтобы он ушел. Немедленно. Хотелось, чтобы он перестал лезть в ее жизнь, и, прежде всего, в работу.
— Ладно, поеду домой к маме, — сказал отец и слез с барного стула. — Ты остаешься?
— Да, у меня тут есть кое-какая бумажная работа, — ответила Фрэнси.
— Вы сегодня открыты?
— Мы открыты каждый день.
— Ну да, конечно. Так и надо работать.
Отец попытался сгладить негативное впечатление от разговора, потому что знал, что обидел ее. Фрэнси только пожала плечами: пусть думает, что хочет.
— Так составить тебе список, о котором я говорил? — спросил Юсеф.
В его глазах — мольба, требование, любовь. Устоять невозможно. Ведь он хочет как лучше.
— Да, давай, — согласилась Фрэнси, — ты знаешь эту сферу лучше меня.
Ложь. Он знал эту сферу лучше ее. Теперь — это теперь. Тогда — это тогда. Но расстраивать его она была не в силах. Кроме того, стоит ли ей все время так задирать нос? У него был опыт, которым можно было воспользоваться бесплатно, и не стоило от этого отказываться только потому, что он — ее отец, с которым она не всегда находила общий язык.
— Маме привет, — на прощание сказала Фрэнси.
— Передам, — пообещал он и погладил ее по щеке, перед тем как уйти.
Фрэнси осталась сидеть с гнетущим чувством, что в глазах отца она никогда не была достаточно хороша. Сын бы делал все гораздо лучше. Да, она считала, что он так думает, несмотря на то что он время от времени ее хвалил и утверждал, что ею гордится.
Глотнув апельсинового сока, она фыркнула. Она уже никакой не ребенок, и ей не нужна его похвала, и необязательно, чтобы он ею гордился. И все же, будь у него выбор, он бы не остановился на ней. Поэтому она вынуждена пойти дальше, чем сын, если бы он у него был. Вынуждена принимать более сложные решения, желать большего, быть более жестокой, более смелой, более неудержимой. Вынуждена быть не тем, кто она есть на самом деле.