Манекенов было четыре, все обтянуты тканью, на которой были напечатаны фотопортреты. Первый — с фотографией пастора Ульфа Экмана, проповедовавшего, что транссексуалы — ужасные грешники. Второй — с Джорджем Бушем, которого Ким считал конченым кретином. Третий — с Брэдом Питтом, поскольку, с точки зрения Кима, быть таким красавцем просто неприлично. Четвертый манекен был с портретом его мамочки — по причинам, о которых он предпочитал не думать.
— Мне нравится этот, — сказала Фрэнси.
В руках у нее был пистолет «глок», на удивление легкий, несмотря на то что в магазине помещалось семнадцать патронов.
— Мне тоже, — согласился Ким. — Отдача почти незаметная, и не дает осечек, как многие другие.
— У тебя есть пистолеты-автоматы?
— Нет, но могу достать.
— Достань. Мне надо десять штук. А этих мне нужно два. Нет, давай три.
Один для себя, второй для Крошки Мари, третий для Пера, которому придется-таки научиться стрелять на случай, если нужно будет защищаться.
— Мне еще нужны штуки, которыми можно взрывать, — заявила Фрэнси. — И что-то для прослушки.
— Да-да, нет проблем, — ответил Ким и начал доставать товар.
Фрэнси подошла и встала напротив «Джорджа Буша», который уже выглядел довольно потрепанным. В него было выпущено немало пуль. Он, конечно, больше не президент, но Фрэнси задумалась над тем, каково это — обладать такой неслыханной властью. Та власть, что была у нее, не шла ни в какое сравнение с той, которой когда-то обладал этот человек. Что бы она ответила на предложение сменить свою работу на работу американского президента? Она не могла сказать точно. Например, когда Джордж Буш начал войну в Ираке, он не мог не понимать, что будет много жертв среди гражданских. Чтобы принять такое решение, требовалось больше мужества или безрассудства, чем для того, чтобы объявить войну конкурирующей мафиозной организации. Ведь в такой войне гибнут в основном отморозки, которые, кто в большей, кто в меньшей степени, и так этого заслуживают.
— А как у тебя вообще дела? — спросила Фрэнси.
Ким, державший в каждой руке по гранате, удивленно взглянул на нее.
— Ты о чем? — спросил он.
— Как твои дела? — повторила Фрэнки.
Ким не сразу ответил, потом повернулся к ней спиной:
— Все нормально, спасибо. А гранатомет тебя интересует?
— Нет.
— Только обычные гранаты?
— Да, пожалуйста.
— Сколько штук?
— Я что-то не так сказала?
— Сколько… Нет, все о’кей!
— Если я все-таки сказала что-то не так, извини меня, пожалуйста…
Молчание.
— Я беру всю партию, — сказала Фрэнси.
— А что ты собираешься взорвать? — поинтересовался Ким.