.
7 ноября на обеде по случаю празднования 45 годовщины Октябрьской революции всем стала очевидна атмосфера напряженности вокруг миссии Микояна. Обычно советское посольство приглашало к себе на прием и обед кубинских гражданских и военных руководителей. Пытаясь сгладить ущерб, нанесенный ядерным кризисом, советские представители вели себя так, как будто ничто не омрачает советско-кубинских отношений. И в самом деле, прием начался на хорошей ноте, причем Рауль Кастро играл роль миротворца. За дни, прошедшие с момента, когда Фидель Кастро открыто заявил о разногласиях с Москвой, Рауль пытался успокоить советских друзей. Преемник Алексеева на посту резидента КГБ в Гаване отмечал его позитивную роль в деле умиротворения. «Рауль Кастро, — сообщал он в Москву, — по-прежнему откровенен с нами, он заметно переживает тот факт, что безупречное отношение между Кубой и СССР… сейчас омрачается необходимостью публично заявлять о наличии каких-либо разногласий и вести по некоторым вопросам споры». Рауль Кастро в доверительном порядке спрашивал резидента КГБ в Гаване, правильно ли сделал Фидель Кастро, заявив о возникших разногласиях, причем было заметно, что он и сам не уверен в этом>{28}.
На этом приеме в советском посольстве Рауль произнес тост за здоровье Хрущева и за его достижения во внешней политике. В этом тосте, который посол Алексеев назвал фактически политическим заявлением, Рауль — твердый промосковский коммунист — сказал, что Куба навеки верна дружбе с Советским Союзом и «не примкнет ни к каким течениям». «Она не пойдет ни по пути Албании, ни Югославии, — сказал Рауль. — Куба на деле в теории и практике остается верной принципам марксизма-ленинизма». Молодой Кастро закончил свой тост словами: «Мы есть и будем кубинскими коммунистами»>{29}.
На этом приеме, однако, было отмечено некоторое охлаждение кубинской и советской сторон по отношению друг к другу. Присутствовавший на нем представитель Генерального штаба советской армии генерал А.И. Грибков, прибывший на Кубу буквально накануне кризиса с группой высших военных начальников из Москвы, сообщил об этом спецтелеграфом министру обороны СССР РЯ. Малиновскому, а тот немедленно доложил Президиуму ЦК. То, что советские военачальники ни разу в своих тостах не упомянули Фиделя Кастро, кажется, в Москве никого не тронуло. Однако другое сообщение вызвало явное недовольство. «Обращает на себя внимание, — сообщал Грибков, — поведение на ужине начальника разведывательного управления Генерального штаба Педро Луиса (Родригеса), который в течение всего ужина несколько раз пытался в кругу соседей по столу произнести тост за Фиделя — Сталина, но поддержки не получал»