Жестокий апрель
Провал операции на побережье поставил Кеннеди перед необходимостью принятия ряда сложных для него решений. Джон Кеннеди не любил проигрывать ни в любви, ни в игре в футбол. Но в данном случае все было значительно серьезней: на карту был поставлен престиж нового руководства США и имидж администрации.
«Сейчас самая трудная проблема, стоящая перед нами, не в том, чтобы полностью изменить политику в отношении Кубы, — написал в докладе Кеннеди Уолт Уитмен Ростоу, помощник Макджорджа Банди и один из наиболее известных членов СНБ, — а консолидировать Север и начать присоединение к нему Юга». Увидев в Овальном кабинете разгневанного Роберта Кеннеди, Ростоу заволновался, не предпримет ли президент новую попытку устранить Кастро, залечив раны, нанесенные внешней политике США фиаско в Заливе Кочинос>{1}.
Ключевым пунктом стратегической линии администрации было ослабление напряженности в отношениях с Советским Союзом. Термин «разрядка» впервые появился в 1955 году после встречи в Женеве Хрущева с руководителями Франции, Англии и США. Он означал ослабление борьбы с Москвой. «Дух Женевы» не пережил революции 1956 года в Венгрии и Суэцкого кризиса в том же году. Но потребность в разрядке порождала надежду. Казалось, такая возможность появилась в 1959 году, когда Хрущев, придя к власти, пересек океан и прибыл с визитом в США. К сожалению, второй период разрядки оказался кратким и завершился в мае 1960 года инцидентом с У-2, из-за которого встреча Эйзенхауэра с Хрущевым в Париже не состоялась В 1961 году администрация Кеннеди решила предпринять новую попытку.
Кеннеди понимал, что, давая зеленый свет операции в Заливе Кочинос, он рискует усилением напряженности в отношениях с Советским Союзом. За пять дней до того, как первый самолет США поднялся с аэродрома в Центральной Америки для бомбардировки целей на Кубе, Кеннеди и Хрущев договорились встретиться 3 июня в Вене. Но желание предпринять какие-либо действия против Кастро, бюрократическое давление в пользу секретной операции и непоколебимая вера Кеннеди и его советников, что Москва вынуждена будет смириться с тем, что произойдет с Кастро, — все говорило в пользу продолжения разработки плана ЦРУ.
Однако после провала операции в Заливе Кочинос Белый дом был прежде всего озабочен восстановлением веры Европы в Кеннеди, а не возвращением к идее саммита. «Кеннеди потерял свою притягательность», — заявил один европейский лидер, комментируя влияние катастрофы на Кубе на общественное мнение в Европе