— Здравия тебе.
— И тебе, — ответил работник пристани, повторив жест.
— А не скажешь мне, добрый человек, открыта ли сегодня церковная канцелярия?
— Так она у нас, почитай, каждый день открыта. К тому же вчера братья-луддиты пожаловали, так что, наверное, и ночью работать будет. Сам, должно быть, понимаешь.
Лодочник понимал. И еще понимал, что братья-луддиты не те люди, которые просто так шатаются из города в город. Если уж пожаловали, то жди серьезных новостей — очень редко без такого обходится.
И что теперь делать прикажете? Развернуться и поплыть назад? Ребята в команде свои в доску — никто перед чужими не обмолвится, что видел у пассажиров вещи поганые. Причем те их прятать старались, да только плохо получалось. Труба черная из свертка матерчатого выглядывала, да такая тонкая и ровная, что сразу видно — древняя работа. А две коробки одинаковых в холщовых мешках лодочник лично прощупать незаметно ухитрился, и много чего ему пальцы и ладони рассказали. Не ватажники — те честный металл таскают, ничем не похожий на запретные вещи.
Эти пассажиры — люди странные даже из-за одной их одежки. Женщины, правда, надели порядочную, припрятав былой срам, но слухи о бесстыдницах могут пойти. Особенно про ту, которая в брюках была — экая срамота невиданная. Да и юбка у второй такая, что блудница побрезгует. Раз форпостники сразу почуяли неладное, то и новоградцы поймут, а местным с доносом сбегать, что на стену высморкаться. Начнутся допросы, и узнают, откуда те в город попали, а тогда уже за лодочников возьмутся, потому как те смолчали, тем самым укрывая злодеев. А за укрывательство что полагается? Что-что — да ничего хорошего.
От греха подальше надо самому в канцелярию наведаться.
* * *
С кузнецами договорились на удивление быстро. Хотя чему удивляться? Диадох не раз имел с ними дело, помнил расценки, а они знали его, так что вся процедура состояла из разделения металла на две кучи: древний — повышенной ценности, и обычный. Затем каждую взвесили, посчитали результат на деревянных счетах, после чего отсыпали в мешочек мелких серебряных монет. Возничий, которому сразу кинули одну, повеселел. Хотя в «залог» ему оставляли женщин, все равно опасался обмана.
Дальше Диадох привел всех в самый настоящий салун. Все как полагается: с характерными двойными дверями. Вот только в зале за стойкой не наблюдалось батареи разнокалиберных бутылок. Немногочисленные посетители сидели за аккуратными столиками, наворачивая что-то съестное, но спиртного Влад не заметил.
Усатый мужчина лет сорока, находившийся за стойкой, новых посетителей встретил настороженно, что неудивительно. Публика здесь с виду приличная, а эти вряд ли к такой относятся, если судить по одежде: грязная и рваная, еще и мешки неопрятные за плечами. Но при виде серебра нехотя наклеил дежурную улыбку «как я рад вас видеть» и проводил на второй этаж, где располагались комнаты. Небольшие, на одно окно, в каждой лишь одна низкая кровать, но стоило помещение за сутки столько, что на такие деньги можно дворец султана отгрохать.