"Потому, - смеялся Хайяк, - я и прячу от людей то, чем ты их так безрассудно одариваешь. Меня они величают исчадием зла, хотя большего добра, чем я, для них не в силах сотворить даже ты. Они строят храмы, вымаливают у того, кого считают Богом, новые и новые подачки, не подозревая, что крохи эти обернутся для них новым злом. Тебя же они и вовсе не замечают, считая, что ты просто делаешь то, что должен делать.
Скажи теперь, от кого из нас больше пользы?"
Задумался Бальмгрим.
"Наверное, ты прав, - ответил он, - и беда моя в том, что безрассудно творя добро, я забыл помочь людям понять, что Бог истинный помещается в них самих, и что каждый из них сам себе и храм, и крест, и свеча, и чаша... Хорошо, теперь я попробую хотя бы научить людей тому, что умею сам. Пусть они сами, добывая в поте лица необходимое для жизни, узнают настоящую цену и хлебу, и молоку, и новой одежде, и крыше над головой".
И стал он учить людей: как самим строить большие и малые корабли, как ходить морем до берегов Анзуресса и далее, а тех, кто оставался на берегу - как обжигать кирпич и тесать камень, как возводить города, как прокладывать дороги и сажать деревья, ткать одежду и водить стада на высокие горные пастбища.
Увидал такое Хайяк, обрадовался:
"Теперь я вдвое больше дани соберу с этих людишек!"
Тинч помолчал, будто прислушиваясь к чему-то, что происходило далеко за стенами дома. Полоска света померкла между ставнями, льдистые хлопья снова шуршали и бились в закрытое окно. Потрескивал тростник в печи. Таппи слушал завороженно, даже перестав похрустывать зубочком чеснока, что стащил из косицы за печью. Интересно, что в этих краях чеснок совсем не злой, а сладкий. Хотя и паху-учий...
- Но не тут-то было! - продолжил Тинч весело. - Добро, что когда-то доставалось даром, люди добывали теперь своими руками, а заработанный кусок всегда слаще дарового.
"С чего это, - сказали они, - мы станем отдавать тебе, Хайяк, то, что заработано? Ведь оно к нам так просто с небес не свалилось и не свалится. Хотя, если ты больной или немощный, мы, так и быть, уделим тебе сколь-нибудь из наших запасов..."
Злобно вскрикнул Хайяк, отшвырнул поднесённые дары и умчался прочь. Решил он напакостить людям, а для того - поссорить их между собой. И брату насолить заодно.
Вернулся-таки он к людям и, прикинувшись посланником, объявил:
"Недоволен вами Бальмгрим. Никто из вас даже спасибо ему не сказал за науку".
И велел он понастроить по земле храмов, где бы имя Бальмгрима произносилось как имя Бога. Нет Бога кроме него, и кто говорит иное - неблагодарные твари и враги, место которым в зловонной яме. Они бормочут под нос молитвы, но кто знает - какие? Они молятся дома, не принося положенного в храмы. Кому они молятся и чему поклоняются?