Не отводить взгляда. Кто первый отведет – проиграет.
Восставшая сдвинулась вперед.
Тварь в ответ недовольно заворчала и отступила еще.
Темная фигура в обносках молча выставила вперед руку с вылезшими когтями. Матово блеснул шевельнувшийся в другой руке клинок.
Внезапно нечисть круто развернулась на месте и, издав напоследок полурык-полушипение, скрылась в темном переулке. Дробно простучали когти – и все, нет ее, сгинула, как будто и не было.
– Идем. – Селеста проигнорировала накатившую слабость, продолжая вслушиваться в наступившую тишину. – Оно может вернуться.
У человека хватило ума не задавать вопросов. Драгоценные минуты утекали, словно вода меж пальцев, впустую их тратить означало непозволительную роскошь. Используя меч, как костыль, он торопливо запрыгал следом за своей жуткой спасительницей. Упырица шла в нескольких шагах перед ним, время от времени замирая в каменной неподвижности, затем вновь скользила по каменной мостовой бесшумным легким шагом. Прошло минут сорок, прежде чем Селеста перестала прислушиваться к каждому шороху и расслабилась. Только тогда она обратила внимание на своего спутника. Рихарду было совсем худо, бедро кровоточило и болело, лицо покрылось крупными каплями пота. Силы его иссякли, раненому требовалась передышка.
Пришлось остановиться, чтобы заново перетянуть ногу чистой тряпкой. Бандюган оказался запасливым человеком, и у него нашлась пара таблеток слабого болеутоляющего, правда, просроченных. Все-таки лекарство подействовало, короткий отдых тоже пошел на пользу. Селеста вновь подхватила раненого, позволяя опереться на себя, и целеустремленно потащила по направлению к стоянке его отряда. Она торопилась: до восхода солнца оставалось не так уж много времени, а ведь еще домой надо возвращаться. Поэтому, доведя Рихарда до контролируемой территории, напоследок припугнув и назначив время и место новой встречи, девушка убежала.
Следовало поделиться новостями с Медеей.
Угрюмо перебирая предназначенные для продажи вещи, Андрей размышлял, как настоящая женщина в любой ситуации умудряется оставаться женщиной. При этом он искоса поглядывал на давший ему повод для таковых размышлений объект – попросту говоря, на Медею.
Забавная картина. Поведение Медеи, узнавшей о мужской сущности компаньонки, на какое-то время изменилось. В ее движениях стало проглядывать некое лукавство, заигрывание, она почти кокетничала и строила глазки. Спроси ее прямо – яростно бросилась бы отрицать, но в глубине души испытывала неосознанное желание соблазнить подругу. Вовсе не потому, что влюбилась: просто наличие рядом «мужчины», неподвластного ее чарам, не испытывающего восхищения перед ее поражающей красотой, воспринималось бывшей певицей как вызов. Исключительно «рабочих» отношений с противоположным полом она не признавала.