Как на него сшитый.
Жена время от времени удивляла его краткостью и точностью характеристик и неожиданными для него познаниями. Мирофан отчего-то всякий раз пугался, когда его погрязшая в домашнем хозяйстве жена при случае довольно точно подмечала особенности творчества Брейгеля, Гойи, Эль Греко, Веласкеса, Дали, Пентюхаева. Разгадка была чрезвычайно проста. Светлана Петровна любила живопись. Это обстоятельство в немалой степени предопределило выбор мужа. В первые годы и само свое замужество она рассматривала как жертвенное служение искусству, чему в немалой степени способствовал невыносимый характер супруга. Но чего не простишь человеку ради его таланта. Светлана Петровна за долгие годы собрала для Удищева прекрасную библиотеку по искусству, но, поскольку книги не были востребованы супругом, при малейшей возможности с увлечением штудировала их сама.
— Странный он какой-то. Просветленный. Есть в нем что-то от святого, отшельника.
— Ты это о ком? — не понял жену Мирофан.
— О том, кого мы сбили.
— Ну уж и святой. Таких святых в наше время под каждым забором с дюжину.
— Отчего же ты думаешь, что святой должен быть непременно благообразным служителем церкви? Ранние христиане были именно такими гонимыми, всеми презираемыми бездомными бродягами. А сам Христос? Человек без определенного места жительства! Именно в такие смутные времена безверия и появляются святые. Как надежда на будущее. А надежда зарождается от отчаяния. Нельзя стать святым, не пройдя испытания падением, нищетой, болезнью. Иначе святых можно было бы назначать, как участковых. Нет, нет, определенно в нем есть что-то такое… Ты художник, портретист, ты должен это почувствовать. От человека с таким лицом ожидаешь чуда.
Пораженный проницательностью жены, Удищев промычал нечто неопределенное, как кляпом, забив рот куриной ножкой.
Гугор Базилович Грозный работал в «конторе» до обеда.
После двух, что бы ни случилось, он уходил домой, кушал от души, отключал телефон и спал до прихода жены, что совпадало с выпуском теленовостей.
Гугор Базилович был в том возрасте, когда начинаешь понимать: в этой жизни нет ничего важнее здоровья.
Очень не любил Грозный, когда его тревожили в послеобеденное время.
Теща, чтобы ненароком не нашуметь, уходила на базар.
Сучка Бяка забивалась под диван и закрывала нос лапой.
Как и всякий бывший алкоголик…
Да, да, всеми уважаемый и страшный Гугор Базилович лучшую часть своей бурной жизни проехал на кочерге.
Это не такой уж большой секрет. Разглашение его не подорвет, а скорее, напротив, укрепит и без того устойчивый авторитет заместителя главного редактора популярной «Дребездени». Да он и сам в присутствии души в нем не чающих работников секретариата частенько предается воспоминаниям о золотом времени молодости, когда случалось до утра проспать в осенней, подернутой ледком луже — и хоть бы хны. Пьянство — грех для талантливых, но так и не пробившихся в большую журналистику газетчиков простительный. К тому же алкоголик, сумевший взяться за ум, а точнее, за то, что от него осталось, фигура не только трагическая, но и героическая. Пьющие поймут, о чем речь.