В начале Гугор пытался не обращать внимания. Однако звонок был непристойно долог и мог вывести из себя человека и с более крепкими нервами. Крайне раздраженный, поднялся Гугор Базилович с яростным желанием разорвать звонившего голыми руками, а куски его тела разбросать по лестничной площадке. Бесцеремонное прерывание сна напоминало тяжелое похмелье со всеми вытекающими последствиями. Пошатываясь, Грозный прошагал к двери с таким страшным выражением лица, которое могло бы быть только у человека, решившегося на умышленное убийство с особой жестокостью.
Не посмотревши в глазок, Гугор Базилович рывком открыл дверь и, телом своим закрыв вход в жилище, с гневом посмотрел на радушно улыбающегося незнакомца. Мелко рассыпаясь в поклонах, он делал суетливые, но безуспешные попытки проскользнуть мимо хозяина в квартиру.
— Ну?! — свирепо поинтересовался причиной визита Грозный.
— Вам просили передать…
— Передавай.
— …просили передать, что Вы — натуральная свинья.
— Какая свинья?
— Натуральная.
— Кто сказал?
— Все говорят.
Незнакомец, все так же улыбаясь и раскланиваясь, отступал, пятясь задом по лестнице. При этом он разводил руки и делал круглые глаза — дескать, выполняю поручение, что с меня взять.
В сердцах захлопнул Гугор Базилович сейфообразную дверь из нержавеющего металла и так раскатисто облегчил душу бранью, что Бяка заскулила и запросилась на улицу.
Направляясь к вожделенному дивану, Грозный мимоходом взглянул в зеркало.
Надо сказать, что Гугор Базилович, в отличие от всего остального человечества, был доволен своей внешностью и частенько рассматривал себя, любимого, поворачиваясь в фас и профиль, хмуря при этом брови и придавая лицу благородство и некоторую надменность. Хорош был бы этот профиль на мемориальной доске: «Здесь жил и работал…» Действительно, утомленное пороками лицо хорошо пожившего вурдалака не было лишено шарма. А недостаток нескольких передних зубов не портил, а, напротив того, усиливал впечатление, придавал оригинальность. Да, Гугор Базилович, как это кому не покажется странным, был доволен своей внешностью и своим вкусом. Нельзя было доставить ему большей радости, чем, встретив поутру, искренне восхититься: «Ах, у Вас новый галстук! Как он гармонирует с Вашими носками! Где покупали? Не может быть!» Когда же галстук оставался незамеченным, Грозный мрачнел и распекал первого встречного дребезденца, не заботясь о выражениях.
…Так вот, проходя мимо старинного, отливающего желтизной зеркала, Гугор Базилович по привычке заглянул в него и увидел седовласую, тощую свинью интеллигентного вида с аккуратной щетинкой усов и намеком на бородешку.