И они стояли, испытывая на себе неприязненные взгляды таких же, как они, разве что менее удачливых или менее догадливых — это как посмотреть. Стояли, а потом, после звонка, вместе с остальными дружинниками просто вошли в зал. Потому что «должен же ты знать, что охраняешь?» — как справедливо заметил Алька.
— И чего тогда так давились? — пробормотал себе под нос Николай Иванович. — Подумаешь, невидаль!
— Ты это о чем? — откликнулся Женька.
— Да про джаз я, про что ж еще?
— А… — протянул Женька. — Ну, положим, тогда-то мы так не думали. Помнишь: «Жил в Америке стиляга, в узких брюках он ходил. Спал в пещере, как собака, водку пил, табак курил…» — напел он.
— А о чем мы вообще тогда думали?
— Серьезно? Не помню. О девушках, наверное, о музыке… — Женька хохотнул. — В семнадцать лет все думают одинаково, так ведь?
На это Николай Иванович ничего не ответил. Девушки, вообще, была его больная тема. Своей девушки у него долгое время не было, а потом была жена. А потом и жены не стало. «И теперь уже, похоже, не будет», — пробормотал он про себя. Нельзя сказать, чтобы это как-то уж очень его задевало, но все же…
— Смотри-ка! А помнишь этого типа? — перебил его грустные размышления Женька и протянул очередную фотографию. — Видишь, вон там, сзади, отвернулся от фотоаппарата?
Человек, на которого указал Женька, стоял вполоборота, будто действительно не хотел попадать в кадр. Но Николай Иванович вспомнил его сразу же. День на третий или четвертый, когда они гуляли по парку Горького, к ним подошел незнакомец. Был он в форме военного моряка, только почему-то не в белой парадной, а в черной. Они еще издали обратили на него внимание, и Алик, который плохо разбирался в тонкостях воинских званий, обозвал его «черный полковник». На поверку тот оказался никаким не полковником, а капитаном первого ранга. Вот только фамилию, которую он им назвал, Николай Иванович давным-давно позабыл. То ли — Пономарев, то ли — Панкратов, незапоминающаяся была у него фамилия.
— Слушай, а ведь это именно он расколол компанию! — внезапно, словно только что вспомнив, воскликнул Женька. — Он соблазнил Алика этими пальмами-морями!
Собственно, возражать было бессмысленно. Действительно, этот капитан прогулял тогда с ними весь вечер, что-то рассказывал о войне, о море, угощал пивом. И на следующий день они, уговорившись, встретились опять. Ездили на Ленинские горы, фотографировались с девушками. Алик загорелся, и капитан написал ему что-то вроде рекомендации в Мурманск. Хотя, с другой стороны, Алик сам выбрал свой путь.