Иван улыбнулся:
— Ты ничего… заместо печки еще послужишь. — И хлопнул Грушу по широкой спине.
— Да где там… Быстро катится, — грустно сказала Груша, затянула потуже платок и поднялась. — Заходи, Кириллыч, по-соседски…
Солнце еще не встало. В утреннем тумане потонул двор Марии. Иван энергично выгружал с ветхой подводы бревна, складывал их в огороде.
Туман растаял, оставив капельки росы на листьях, траве, опавшей листве. Солнце засветило, обещая хороший теплый день.
Дед Кирилл открыл дверь во двор, увидел Ивана, раздетого до пояса. Он черпал из ведра воду, обливался, отфыркивался, довольно покряхтывая.
Дед Кирилл спустился со ступенек, направился к сараю:
— Надька-то чего плакала? — Он недобро глянул иа Ивана. — Дитенок домой приехал, обласкать надо было. Нервенность ей ни к чему. Работа у ей умственная. Это понимать должна дурья твоя башка, — он намерился дать Ивану подзатыльник, но передумал. Опустил руку и огорченно поплелся к сараю.
— А я-то при чем? — бросил ему вслед Иван, сдергивая с сука висевшее полотенце.
— А при том! — буркнул дед Кирилл.
На крыльцо вышла Мария.
— Завтрак стынет, некогда мне, — позвала она то ли Ивана, то ли деда.
Мария поставила на стол дымящуюся картошку, расставила тарелки. Дед Кирилл позвенел ведром в сенях, вошел, сел к столу. Спросил, ни к кому не обращаясь:
— Бревнышки в огороде откуда взялись?
— Баньку срубить, надо, — застегивая рубаху, приглаживая взмокшие волосы, проговорил Иван. — Во-он там, в огороде, Маша, а?
— Баня в деревне есть, а лес — колхозный, — сдерживая себя, сказала Мария. — И чтоб немедля на место положил.
— У воды да не напиться, — миролюбиво проговорил Иван. — Потихоньку можно…
— Был у нас один такой, — ворчливо выговорил дед Кирилл. — Напился, лесу накрал — теперь третий год на казенных харчах парится.
— На колхозный двор свези, — резко сказала Мария и встала.
— Ты куда это собралась не поевши? — заботливо, по-хозяйски спросил Иван.
Мария стояла молча, смотрела перед собой.
— Эх, заколотить бы вашу ферму крест-накрест, чтоб и дорожка к ней заросла!
Мария с недоумением и даже страхом посмотрела на Ивана.
— Потому как грязь и отсталость всякая! Комплекс — вот куда надо глаз наметить, Мария. Ты Ивана слушай, он битый-перебитый. А Берестень обратно тебя на ферму сует день и ночь вкалывать!
Мария остолбенела.
— Ничего, я с ним покалякаю. Меня орденами не награждали, я на любую работу согласный, а у тебя — дорожка утрамбованная!
— Ну и устраивайся! — Мария даже растерялась от такой наглости. — А в мои дела соваться поостерегись!
— Ну, ну, я ж хочу как лучше. На один котел робить будем.