Для лагеря этот конец мог быть самым неожиданным. Никто не знал, что предпримут гитлеровцы: уничтожат ли всех моряков, сбегут ли, бросив Риксбург на произвол судьбы, или будут эвакуировать в более отдаленные районы. Можно было ожидать всего. Офицеры «ILAG» ходили озабоченные и раздраженные.
В большой тайне в лагере началась подготовка к самозащите. Экипаж каждого судна разбили на боевые группы, состоявшие из шести — восьми человек. Группа имела старшего. Во главе групп экипажа стоял капитан. Всеми экипажами руководил штаб. В него вошли Горностаев, Микешин, Линьков и несколько человек из команд. Решили так: если лагерю будет грозить уничтожение, то, несмотря ни на что, интернированные должны попытаться разоружить внутреннюю, потом внешнюю охрану и изолировать офицеров комендатуры.
Для первого нападения у моряков был спрятан пистолет, который с большими предосторожностями доставили в лагерь работавшие в городе. Пистолет получили от Рыжего Франца.
Этот план имел мало шансов на успех, но моряки считали, что даже в худшем случае кое-кому все же удастся вырваться за ворота, а иначе погибнут все.
Если же немцы предпримут эвакуацию, моряки должны действовать, исходя из обстановки.
Группы деятельно готовились. Прежде всего достали в городе карту местности. Линии фронтов взяли из немецких газет. С этой карты снимали копии все группы. Чтобы ориентироваться в лесу, намагнитили иголки, которые должны были служить своеобразными компасами. Затем приступили к сбору продовольствия.
Игрушки, портсигары, оставшиеся у некоторых, носильные вещи потекли в город в невиданном доселе количестве. Их отдавали почти даром, лишь бы получить хлеб. Его сушили и складывали в специально сшитые для этого заспинные мешки. Никто не смел взять ни кусочка из запасов группы. Подготовка шла тем более успешно, что унтера потеряли всякий интерес к лагерю: у них нашлось достаточно много личных дел, требовавших своего завершения до конца войны. Даже вездесущий Вюртцель заглядывал в камеры редко.
Весь март прошел в подготовке, в волнениях, в сборе всевозможных слухов и информации о движении фронтов. Говорили, что бои идут уже в ста километрах от Вартенбурга.
В начале апреля всех моряков из города вернули в лагерь, усилили охрану и перестали выпускать за ворота даже «лошадей» с телегой. Почту возили на автомобиле, который теперь всегда дежурил у комендатуры.
Беспокойство и возбуждение моряков росли. Лишенные информации, они не знали, что делать. Им перестали давать даже немецкие газеты. Налеты на Мюнхен и Нюрнберг участились. В одну из холодных апрельских ночей моряки были разбужены грохотом, который слышался совсем рядом. Казалось, бомбят замок.