В аптеке, в отделе оптики, была, как и везде, очередь, н дело шло медленно. Виктор Семенович топтался на месте, мысленно подгоняя стариков, а были здесь опять почти одни старики, и они, как назло, никуда не торопились.
Он получил, наконец теткины очки, сунул их в портфель и помчался на остановку автобуса. И автобус, как назло, ушел перед самым носом…
На этот раз, войдя к тетке, он застал такую картину: тетка сидела в кресле, а рядом, устроившись на скамеечке, сидел мальчик лет двенадцати, чуть старше Иришки, и читал вслух «Войну и мир».
Впустив Виктора Семеновича, тетка заняла свое место, мальчик дочитал абзац, после чего тетка сказала ему:
— Спасибо, милый. Ты очень хорошо читаешь. Иди. Хватит на сегодня. Пришел мой племянник, он мне дочитает. А с тобой мы в следующий раз пойдем гулять. Сегодня у нас что, вторник? Значит, в четверг!
— В четверг я не смогу, — сказал смущенно мальчик.
— А что? Почему?
— Я на гимнастику хожу.
— Ну хорошо, — согласилась тетка. — Тогда пусть этот придет… твой товарищ, Павлик.
— Я скажу ему.
— Ты лучше вожатой скажи, она его пришлет. Иди, дорогой, спасибо.
Мальчик воспитанно попрощался и ушел. Виктор Семенович проводил его взглядом:
— Это чей?
— Ничей, — отвечала тетка. — Из школы.
Тут школа поблизости, у них там тимуровцы-пионеры, я договорилась. И им общественная работа, и мне хорошо. Садись, что же ты стоишь. Как самочувствие?
— Спасибо, не жалуюсь. Вот ваши очки.
— Ой, спасибо, дорогой, дай я тебя поцелую. — И тетка чмокнула в щеку Виктора Семеновича. — Скажи мне, сколько я тебе должна?
— Да нет, пустяки.
— Погоди. Давай условимся, — твердо сказала тетка. — В денежных делах нужна строгость. Так меня всегда учил дядя Сережа. Я понимаю, ты обеспеченный человек, у тебя большая зарплата, и тем более ты должен меня понять, не хотелось бы таким образом подчеркивать разницу между нами. Возьми, пожалуйста. Сколько там?
— Два сорок, — сказал, краснея, Виктор Семенович.
— Пожалуйста. — Тетка, уже в новых очках, отсчитала рубли и мелочь. — Спасибо… А это что?
— Это фотографии. Я вам возвращаю.
— Переснял?
— Нет, — признался Виктор Семенович. — Дело в том, что это… не мой отец.
— Как не твой! Что ты говоришь! Это Семей. Вот, слева.
— Семен, но, вероятно, другой, — сказал твердо Виктор Семенович.
— Почему ты решил?
— Потому что у меня сохранилась карточка моего отца.
— Вот эта? Я ее не знаю.
— Не знаете, потому что это другой человек. Не тот, кого вы имеете в виду.
— Я не уверена. Это, может быть, и он. Тут разные годы. И он в военной форме — она всегда меняет человека… Подожди-ка, я вот что подумала. Ты написал дяде Вите?