— Здравствуйте, — поздоровался Дин. — Мы выселяемся.
Моника еще раз затянулась и ткнула сигарету в пепельницу.
— Уинвуд, полагаю? — проскрипела она.
Сэму невыносимо захотелось закатить глаза. Хоть бы раз брат мог взять менее подозрительную фамилию[7]!
— Точно, — улыбнулся Дин.
— Есть проблема. Ваша кредитная карточка недействительна. Мне нужна другая.
Дин снова изобразил взгляд филиппинского долгопята[8], но на этот раз Сэм не стал улыбаться.
— Недействительна. Вот как, — Дин беспомощно оглянулся на брата и повернулся к Монике. — Может, попробуйте еще разок?
Моника бросила на него испепеляющий взгляд:
— Я три раза пробовала. Больше нельзя.
— А почему, не известно?
— Нет. Хотите перезвонить в офис? — Моника потянулась за дисковым телефоном и подвинула его к Дину.
— О, нет… хм… нет. Это бесполезно, думаю.
Сэм понимал, почему брат мнется: другие кредитки у него, конечно, были, но среди них ни одной на имя Дина Уинвуда. Младший Винчестер быстро шагнул вперед и выудил из бумажника одну из своих собственных карточек.
— Попробуйте эту.
Моника уставилась на карточку, чего Сэм от нее хотел в последнюю очередь, потому что эта кредитка тоже была на другое имя.
— А я думала, вы братья.
— Все верно, — поспешно подтвердил Сэм. — Но я приемный. К тому времени, как я нашел своих биологических родителей, оба уже умерли, и в память о них я изменил фамилию на МакГилликадди.
На лице Моники появилось выражение, которое Сэм с некоторой натяжкой мог назвать улыбкой:
— Так мило с вашей стороны. Сразу видно, что вы очень сознательный молодой человек.
Она провела картой по устройству для считывания и вбила сумму за три ночи. Ожидание результата тянулось целую вечность. Дин — надо отдать ему должное — пришел в себя и принял невозмутимый вид. Прошло пару тысяч лет, прежде чем устройство пискнуло, и на экране появилось слово «ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ».
— Отлично, — Моника все еще улыбалась. — Забирайте карточку, мистер МакГилликадди.
— Благодарю вас, — Сэм спрятал кредитку.
— Какие манеры! Мистер и миссис Уинвуд, наверняка, хорошо поработали над вашим воспитанием.
— О да, мэм, — осклабился Дин. — Ударно они потрудились.
Под столом загудел принтер, и через минуту Моника вручила им распечатку и чек:
— Распишитесь, и вы свободны.
Братья вернулись на улицу.
— Отлично сработано, Саманта, — ухмыльнулся Дин. — Знаешь, теперь я начинаю понимать.
Сэм нахмурился: фраза прозвучала подозрительно, будто долгие рассуждения грозили закончиться шуточкой в его адрес.
— Что понимать?
— Видишь ли, Сэмми, мы выросли вместе, и я бы в жизни не подумал, что в тебе есть что-то от юриста. Когда ты удрал в Стэнфорд, я удивился, мягко говоря. Но вот смотрю на тебя последнее время, и, кажется, все становится ясно…