Но жалость была еще хуже.
— А впрочем — шут с ним, — сказал я. — Пустяки, не берите в голову.
Жалости моей они стерпеть не могли.
— Ты стебанутый, — сказал Джоэл.
Манни зачерпнул снега и слепил голыми руками комок. Подобрал ветку, занес ее, подбросил комок и махнул веткой. Снежок взорвался, и мы все втроем смотрели на результат: маленький снегопад внутри большого.
— Он правду сказал, — заявил Манни, резко повернулся ко мне и наставил на меня ветку. — Ты стебанутый. Признай это.
Джоэл зашел мне за спину и захватил мои руки двойным нельсоном. Я попытался освободиться, но без толку. Они оба были под парами, и Манни держал эту чертову ветку прямо перед моим лицом. Я представил себе, какой будет шрам, если он ударит меня по щеке. И я хотел этого.
— Либо ты стебанутый, либо я тебя стебану. Выбирай.
Взгляните на нас троих, взгляните, как они держали меня там — держали и не хотели отпускать.
— Ну что, давай, Манни, бей меня этой палкой. Может, тебе от этого полегчает. — Мой голос вначале звучал твердо, но к концу упал до жалобного шепота. — Хер с тобой, бей меня давай.
Манни сделал два ложных замаха; я оба раза дергался. Потом он вздохнул с отвращением, и Джоэл ослабил хватку. Палка опустилась.
— Серьезно, — сказал Манни, теперь потише. — Ты как стебанутый себя ведешь. В твоей долбаной башке сильно винтиков не хватает. Давай про это лучше поговорим.
Но мы не стали. Не могли.
Мы позволили снегу еще сколько-то на нас падать, на наших волосах росли белые шапки, головы — как горы в миниатюре, наконец мы молча согласились передвинуться под карниз здания. Манни дал каждому по сигарете, и мы начали вытаскивать фильтры. Все еще никто ничего не говорил, но ритуал слегка разрядил обстановку: огонек, шумные выдохи, облачка дыма.
Потом, мало-помалу, шутки и дурацкий треп возобновились, я, как всегда, держался с краю, пока ко мне не обратился Манни:
— Знаешь, что она мне сказала на днях?
Я не стал спрашивать, кто, потому что знал, кто.
— Сказала, ты способен на многое.
— Да, — подтвердил Джоэл, — она и мне что-то такое брякнула.
— Сказала, ты очень талантливый.
— Ужас какой талантливый!
— И знаешь, что еще она сказала? Что ты способен погубить себя.
— Она так про тебя разговаривает, — сказал Джоэл, — будто ты какая-то мудацкая ваза хрустальная.
Манни обнял Джоэла за шею.
— Мы для нее два сапога пара. — Он показал на меня: — А вот ты…
— Мудацкое золотое яичко.
— Она хочет, чтобы мы тебя защищали от других парней…
Джоэл хохотнул.
— Во как! Я ей говорю: женщина, мы уже выросли вроде из песочницы.
— … и защищали от самого себя.