— Я бы тоже хотеть быть кикербонгер, — простодушно сказал Марко. — Возьмите меня.
— Возьмем, особенно если ты научишься выговаривать «кникербокер», — с улыбкой сказала Лизелотта.
Доминик сразу заметил, как бедно одет этот мальчик. Его полосатая бело-голубая майка и джинсы давно не видели стиральной машины.
— А откуда ты приехал? — осторожно спросил он.
— Из Италии, из Рим! — сказал Марко.
Лизелотта хотела узнать все сразу:
— А сколько тебе лет?
— Одиннадцать! И я… — Мальчик, осекся и замолчал.
— Ну что? — подтолкнул его Аксель.
— Так, ничего! — отмахнулся Марко. — Я ничего.
Лизелотта пристально посмотрела на него, мальчик опустил глаза. Умница сразу поняла, что сейчас из Марко больше ничего не вытянешь. Одно Лило знала наверняка: Марко что-то скрывает…
Как и условились, через час кникербокеры были у выхода из зоопарка. Марко отправился с ними.
— Дети, я за это время все выяснила, — сообщила мать Доминика. — Никаких шансов у нас нет! Проникнуть в замок Шенбрунн в наши дни не легче, чем в прежние времена, когда там жила императрица Мария-Терезия и пятилетний Моцарт с завязанными глазами играл для нее на пианино. Тогда во дворец не пускала охрана, а теперь туда не попадешь из-за длинных очередей туристов.
Лица кникербокеров огорченно вытянулись.
— Ну вот, а я так хотела взглянуть изнутри на этот домик, в котором тысяча четыреста сорок одна комната и одних только кухонь сто тридцать девять, — капризно протянула Поппи. — Я эти цифры запомнила со школы, очень уж они показались мне неправдоподобными.
— Что будем делать? — спросил Доминик.
— Хотите поехать в Пратер? Что вы имеете против того, чтобы покататься на автодроме, на американских горках и проехаться по «дороге ужасов», а? — предложила госпожа Каша.
Все четверо, разумеется, ничего против не имели.
— А можно мне с вами тоже? — попросился Марко. Доминик представил мальчика своей матери.
— А твои родители не будут возражать? Может быть, позвонить им? — с сомнением спросила госпожа Каша.
— Я бы с удовольствием, но это дорого. Ведь мои родитель в Италии, — доверчиво сказал Марко. — А тетя бы разрешила.
— Ну хорошо, идем! — согласилась мать Доминика.
И никому не пришло в голову спросить у Марко, кто же его тетя.