С момента знакомства с моими гостями прошло уже больше трёх недель. Как я и обещал, через несколько дней после нашего разговора я "уехал". Как я это сделал, гости не догадались. Для них, я закрыл за собой дверь в полуподвал и вышел по подземному ходу. Петер Клаусович с Дайвой передали со мной письма в Ленинград. Одно было адресовано Равдониксу, где Петер сообщал, что жив-здоров, хоть и попал в переплёт, работает над диссертацией, близок к научному открытию и готов принимать корреспонденцию по адресу в Севастополе, но когда он её получит - не известно. Второе письмо было для родителей Дайвы. Написанное на шести тетрадных листах сочинение повествовало о событиях последних дней. Я заранее объявил, что письма подвергнутся перлюстрации, тем не менее, пришлось ретушировать. По-моему, знать для родителей, что их дитя уцелело в адском водовороте эвакуации, гораздо важнее, чем выяснить подробности точного местонахождения. И вот, двадцать пятого августа я вновь оказался в сорок первом году, в доме под Смоленском. Со мной была перевязанная шпагатом пачка газет. Просмотрев записи камер наблюдения, я поднялся к себе в кабинет, где испугал своим появлением Петера. Он был настолько сосредоточен на чтении, что не услышал, как я поднимаюсь по лестнице, и выронил альбом с фотокопиями себе под ноги.
- Как вы оказались здесь? - Промолвил Петер, - двери же заперты.
- Я пришёл так же, как и ушёл. Это сейчас не важно. Вы выполнили мою просьбу?
- Да. Признаюсь, это было не сложно. Меня даже никто не останавливал для проверки. Авдотья Никитична продолжает работать на почте. Очень красивая женщина, необычайно эффектна. Она так бойко говорит по-немецки, Вы не предупреждали, признаюсь, я растерялся.
- Ничего удивительного. Она на треть немка. В тридцать восьмом овдовела. Её покойный муж был из поволжских немцев. Он в своё время учил детей, а ей необходимо было только немного вспомнить. Продолжайте.
- Так вот, меня направили в недавно созданную управу. Руководит ею некий Ржецкий Евгений Владимирович. Ему я передал записку от Авдотьи Никитичной и мне выдали временное удостоверение личности, недействительное для разъездов. Дайву я записал на свою фамилию. Он же сказал мне сдать имеющиеся у меня велосипеды, лыжи и голубей. Велосипед пришлось там и оставить. Что ещё, - Петер подошёл к висящему на стуле пиджаку и вынул из кармана сложенный вчетверо листок, - вот, я записал на всякий случай. "Административное устройство по волости утверждено такое: в самой волости - управа, там бургомистр, писарь, бухгалтер, агроном, и сельхозгруппа, которой подчинены заготовительные и налоговые органы, а также волостная полиция порядка; в деревнях - староста, заместитель волостного агронома и один полицейский из расчёта на двадцать дворов". Мне надлежит поступить на службу, либо устроиться на работу, иначе будут неприятности. Все прибывшие в посёлок обязаны отметиться в комендатуре, что я и сделал. После этого вернулся сюда.