О, как приятно, бесконечно приятно старику видеть и слышать все это! И хотя у всех здесь есть своя доля, он — повелитель. Если захочет подержать урожай, никто не продаст ни зернышка, если пожелает продать его — все зерно будет мгновенно отправлено на рынки. В любой сделке он диктовал цену купли и продажи, ни единое семя не падало в землю без предсказания оракула, и никто не осмеливался начать покос без его слова. Его бескровные руки держали бразды правления еще крепче, чем когда-либо. Он издавал указы, а ужасная правая рука Эймса Бенчли всегда была готова карать, и так как каждый ждал, что любой год может принести смерть тирану, то все надеялись неплохо заработать после его кончины. Старый Джейк это хорошо понимал и частенько старался играть на чувствах, но внутри у него всегда скрывалась ехидная усмешка: они плохо знают его! Умереть в восемьдесят пять? Не дождетесь!
Слишком многое еще следовало сделать. Его жизнь только началась. Еще бродили по земле Кемпы, которых следовало смести с пути, черт бы их побрал; еще существовала долина Глостер, которую он должен захватить и удержать, еще оставались деревья, которых ждал топор. Скоро, очень скоро плуги Джейкоба Бенчли распашут жирную землю, хорошо удобренную лесом. Умереть раньше этого? Они плохо его знают! Разве мало людей доживало до девяноста и до ста? И разве не ходили слухи о тех, кто дотянул до ста двадцати в полном уме и здравии? Пусть тело сохнет и стареет. Цитадель жизни — мозг, и только жизнь реальна и направлена в будущее!
Эти мысли шевелились в голове старика, пока он сидел с каменным лицом в темном углу комнаты. Снова и снова его рука поправляла меховую накидку, а другая еле заметно перемещалась в сторону желтого отсвета теплого огня.
Наконец он поднял голову и улыбнулся, а вернее, на его губах появилась слабая тень улыбки.
Сначала Джейк услышал тяжелые шаги и узнал их до того, как посмотрел на вошедшего. Только один человек имел такую широкую и тяжелую поступь — настоящий принц долины Глостер, его старший сын, Эймс Бенчли. Однако когда голова старика повернулось к Эймсу, на лице его не осталось и тени улыбки. Как будто он боялся, что проявление чувств истощит запас жизненных сил, которые ветеран долго собирал для великой и трудной работы, ждавшей его впереди.
— Отец, — доложил Эймс, — они приняли наши условия. Их человек готов выйти на поединок. Война закончится, так или иначе.
Теперь уже настоящая улыбка озарила лицо древнего отца рода Бенчли.
— Дураки! — тихо воскликнул он. — Дураки! Но война не окончится, сынок. Она будет продолжаться, правда, без грубой силы. Я пока не бросал в бой своих главных союзников — цифры и деньги. Но во время мира я начну настоящую войну, и мои изгороди будут шествовать по долине, пока последний из Кемпов не заложит свою хижину и голову, а затем не возьмет у меня в аренду! — Он потер костлявые руки и устремил горящий взор на Эймса. — Но как они умудрились допустить такую глупость? Они что, ослепли или у них отшибло память? Неужели забыли, скольких из них ты встретил и скольких убил? Или этот тупоголовый дурак Соня Джо бросил тебе вызов и получил поддержку Кемпов?