Но мне не станет легче, пока я не расскажу ему всю правду. Это моя тяжкая ноша, и неправильно взваливать ее на Патча. Угрызения совести разрывали меня на части, пронзая тело острой болью тысячи клинков.
— Я принимала… дьявольскую силу. — Я уже думала, что невозможно еще больше стыдиться своего поступка, но в этот момент мне захотелось провалиться сквозь землю. — Я принимала ее все это время. Я так и не выпила противоядие, что ты принес от Блейкли. Я лишь хранила его, заверяя себя, что обязательно приму его позже, после Хэшвана, когда мне уже не будет нужна сверхчеловеческая сила. Но это были лишь отговорки. Я не собиралась принимать его. Все это время я полагалась на дьявольскую силу. Я в ужасе от того, что без нее я недостаточно сильна. Я знаю, что должна остановиться, знаю, что это вредно. Но она открывает передо мной такие возможности, о которых я и мечтать не могла. Я внушила тебе, что выпила антидот, и… ни разу в жизни я ни о чем так не сожалела!
Я опустила глаза, зная, что не смогу вынести то разочарование и отвращение, что, безусловно, исказят его прекрасное лицо. Лишь только хранить тайну было достаточно мерзко, а уж слышать ее — и вовсе пробирало до самого нутра. Кто я теперь? Я сама себя не узнавала, и от этого было паршиво на душе. Как-то незаметно я потеряла себя. И как бы легко и просто не было свалить всю вину на дьявольскую силу, я сама приняла решение украсть ту первую бутылку у Данте.
Наконец, Патч заговорил. В его ровном спокойном голосе было столько восхищения, что я, было, подумала, что он давно разгадал мой секрет.
— Ты знала, что когда я тебя впервые увидел, то подумал: «В жизни не видел ничего более прекрасного и пленительного»?
— Почему ты мне это сейчас рассказываешь? — пропищала я.
— Как только я тебя увидел, я захотел всегда быть рядом с тобой. Я хотел, чтобы ты впустила меня в свою жизнь. Хотел познать тебя так, как никто и никогда не сможет. Я хотел тебя, всю тебя. И это желание чуть не свело меня с ума, — он замолчал, медленно вдыхая, будто вбирая меня. — И теперь, когда ты у меня есть, единственное, что меня пугает до чертиков, — что мне придется вернуться к тому состоянию. Снова желать тебя на расстоянии и не иметь ни малейшей надежды унять свой голод. Ты моя, Ангел. Каждая клеточка тебя. И я не позволю никому и ничему нас разлучить.
Приподнявшись на локте, я посмотрела ему прямо в глаза.
— Я не заслуживаю тебя, Патч. И что бы ты ни говорил, ты меня не переубедишь.
— Ты не заслуживаешь меня, — согласился он. — Ты заслуживаешь лучшего. Но так уж случилось, что ты со мной, и тебе придется смириться. — Подмяв меня под себя одним проворным движением, он навис надо мной, впиваясь хулиганистым взглядом своих черных глаз. — И заруби себе на носу: я так просто тебя не отпущу. Что бы то ни было: другой мужчина, твоя мать или все силы ада — мне плевать, я не сдамся.