Он и Скалли вышли из задней дверцы первой машины и в сопровождении Уитни и Драмми зашагали мимо скелетов зимних деревьев, через ровный заснеженный двор. Дыхание клубилось паром.
Скалли догнала Уитни, Малдер остался сзади.
— Что это за дом такой? — спросила Скалли.
Уитни совершенно ровным голосом ответила:
— Общежитие для закоренелых сексуальных преступников.
— Общежитие?
— Они управляют этим домом и сами за собой следят. Отец Джо поселился здесь добровольно, как и его сосед.
Скалли скривилась, будто раскусила случайно таракана, и Малдер улыбнулся ей самой лучшей своей мальчишеской улыбкой.
— Может, не будем заглядывать в игровые комнаты?
И они вошли в этот ничем не украшенный дом.
Вскоре они оказались в холле, который подошел бы для подземного гаража, а на самом деле вывел в холодный и узкий коридор с дверями, возле одной из которых они остановились. Драмми постучал; Уитни, Скалли и Малдер смотрели на него с некоторой неловкостью. Прошло несколько секунд, пока кто-то, очевидно, рассматривал их в глазок.
Малдер тихо сказал Скалли:
— Осторожность не бывает чрезмерной.
Но у нее вроде бы не было настроения шутить.
Дверь отворилась. В проеме стоял худощавый мужчина лет за пятьдесят, с длинным печальным лицом. На нем была вельветовая куртка и полосатая тенниска, коричневые шерстяные брюки, и был он безобидным с виду, как любимый дядюшка. Но любимые дядюшки, впрочем, бывают очень даже небезобидны — если они сексуальные маньяки, а племянники или племянницы еще маленькие.
Худощавый заговорил, но обращаясь не к пришедшим, а куда-то себе за спину:
— Джо…
Из глубины квартиры через секунду отозвался тенор с легким шотландским акцентом, придававшим голосу определенную музыкальность:
— Пусть заходят!
Четверо гостей вошли в скромную и несколько неряшливую жилую зону — статус жилой подтверждался невыводимой вонью сигаретного дыма и переполненных пепельниц. Обстановка была в стиле сетевых магазинов секонд-хенда, повсюду пачки журналов и газет, и старый телевизор показывает древний повтор «Джефферсонов». Наверное, начало или конец серии, подумал Малдер, потому что как раз звучала ключевая песня «Вперед и вверх», хотя обитатели этой квартиры явно никуда в ближайшее время не двинутся.
Потертый диван и обтрепанное кресло пустовали, сама по себе гостиная была освещена в основном телевизором и одиноким торшером; но сквозь приоткрытую дверь в спальню виден был человек лет за шестьдесят в халате из ткани, имитирующей лоскутное шитье, футболке и серых фланелевых штанах. Он стоял на коленях и молился, перебирая четки. Волосы его походили на пегие — седые с черным — джунгли, длинное лицо казалось еще длиннее из-за клинышка бороды.