В глазах матери вспыхнула тревога:
— Пожалуйста, доктор! Мы знаем, что вы только хорошего ему хотите. Но смотреть, как наш сын мучается… доктор Скалли, это невозможно. Тут ничего против вас личного, доктор!
— Да, — ответила Скалли.
— Если бы… если бы вы сами были матерью, вы бы поняли.
Вот это после эмоционального реслинга с Малдером уже было совершенно лишнее. Скалли взяла себя в руки, изо всех сил сохраняя самообладание.
И спросила у родителей мальчика:
— Я так понимаю, что вы говорили с отцом Ибаррой?
— Да, — ответил мистер Фирон.
— Понятно.
— Но решение приняли мы сами!
Скалли кивнула. Ею овладевал гнев, и ей пришлось его подавлять, что было нелегко. Сомнение, которое разделяли эти родители, было разумным, понятным и его следовало уважать.
Она посмотрела в глаза отцу ребенка:
— А если оно помогло? — Потом в глаза матери. — Что, если мы потом узнаем, что сделали ошибку, решив остановиться?
Маргарет наклонила голову набок:
— Вы хотите сказать, что можете спасти моего сына?
— Обещать не могу, — признала Скалли. У нее ведь тоже были свои сомнения. — Я просто… я просто еще не готова опустить руки.
У Маргарет в глазах стояли слезы:
— Я знаю, что Кристиан вам дорог, и очень. И он вас обожает, мы это видим.
— Но мы должны сделать так, как будет лучше для Кристиана, доктор Скалли.
— Тогда подождите, — сказала Скалли. — Кристиан здесь пробудет несколько дней в послеоперационной палате. Пусть пройдет время, и не будем торопить события. Тогда поговорим снова.
И она пошла прочь по коридору, не ожидая их ответа.
ТРЕЙЛЕРНЫЙ ПОСЕЛОК
СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ
11 ЯНВАРЯ
Черил Каннингэм, свернувшись во внутриутробной позе, завернувшись туго в одеяло, спала в деревянном ящике на псарне. Она спала уже несколько часов, и ей снилось, что она в каком-то другом месте, более приятном, как вдруг она проснулась от резкого металлического скрежета, вернувшего ее к страшной реальности. Глаза распахнулись, и снова скрежет с каким-то еще грохотом заставил ее рывком встать на колени и прильнуть глазом к отверстию в стенке.
Оказывается, это раскрывались металлические двери клеток, и они скребли по полу. Тот худой высокий старик в докторском халате и шапочке шел и выпускал питбулей из клеток одного за другим. Потом он брал их за ошейник и выпроваживал через большой собачий лаз внизу в стене. Они не протестовали — явно привыкли к этой процедуре. Женщина в белом халате шла за ним и поступала точно так же — выпускала собак через собачий лаз, во внутренний двор побегать (как решила Черил).
Когда клетки опустели, работа была выполнена, изможденный доктор подошел к ней и заглянул в отверстия.