– О! – открыл он рот.
– Здорово, дядя Гриша! – выдохнул Колька, размышляя, как обойти не к месту возникшего на пути соседа.
– А что, мать дома? – навис над ним Терентьев, опираясь на отшлифованную от частого пользования палку.
– Дома, вернее, нет, – спохватился Колька, испугавшись, что он сейчас отправится к ней.
– Ты где пропадаешь? – продолжал между тем засыпать вопросами сосед.
– Работаю, – соврал Колька, чувствуя новый прилив слабости.
– Выглядишь не очень, – неожиданно заметил Григорий Яковлевич.
– После ночной смены, – разозлился Колька и проскользнул мимо него к выходу со двора.
Колька знал в районе почти все «точки», где можно было приобрести наркотик, был в авторитете у местных барыг, поскольку не подводил с оплатой и ни разу не был задержан полицией. А это много – значит, не могли опера, в обмен на свободу и послабления, вынудить его «сливать» им информацию или, того хуже, вынудить решиться на контрольную закупку. Поэтому, едва выйдя на улицу, он достал сотовый телефон и набрал номер Протокола. Парень был мелким сбытчиком, но работал только с проверенными клиентами и через «почтовый ящик».
– Да, – ответила трубка.
– Это Лизун, – представился Колька заговорщицким голосом, сразу почувствовав себя причастным к какому-то таинству. – Где?
– А где надо?
– Я дома.
– На районе? – уточнил Протокол. – Тогда давай в «сотке», за батареей…
– Там же? – догадался Колька и отключился.
Это означало, что за батареей отопления, установленной в подъезде дома под номером сто, расположенного в соседнем дворе, Колька должен оставить деньги. Обычно их совали в пачку из-под сигарет и засовывали между стеной и радиатором в районе третьего и четвертого ребра. После того как Протокол забирал плату, он сразу звонил и указывал, где спрятал «чек». Сегодня Колька решил не мелочиться и взять сразу на несколько раз себе и Коме.
По указанному Протоколом адресу он был уже через пять минут. Деньги, пять тысяч рублей, сунул в спичечный коробок, который выудил из установленной у магазина урны.
Домой Колька приехал ближе к вечеру, когда уже спала жара. Он едва успел убрать руку от звонка, как дверь открылась. В нос ударил запах мочи, нестираных пеленок, ацетона, бензина и чего-то перекисшего. Колька даже удивился, что не чувствовал этого смрада утром. Из комнаты раздавалось осипшее кваканье дочки. Кому было не узнать. Она с трудом держалась на изъеденных «крокодилом» ногах. Из одежды теперь на ней были юбка и грязная, драная на груди майка.
– Принес? – выдохнула она так, что Кольке показалось: скажи он «нет», и она уже не станет вдыхать воздух, а просто сползет по стене на грязный пол и умрет. За ее спиной маячила тень Клизмы.