— Возьми троих — и со мной! Быть готовыми имать обоих, в лагере дотолкуем.
Две группы сблизились. Русич поклонился и вопросил:
— Я зрю перед собою Великого князя Литвы и Руси Ольгерда?
— Великий князь мой отец, Гедимин! Кто ты, невежа?
— Меня зовут Стахий, я воевода этого города. Прочти, князь, и ты все поймешь сам!
С этими словами воин протянул Ольгерду вскрытую грамоту с двумя печатями, болтающимися на тонких кожаных ремешках. Ту самую, что в ночной схватке Иван перенял у литвинов в разоренной Вязьме…
Князь принял, бросил испытующий взгляд на воеводу, его соседа, потом перевел глаза на печати. Явно взволнованный, рывком развернул пергамент. Не один раз перечитал, бледнея лицом. Нервно скомкал в кулаке.
— Откуда это у вас?
— Слуга Великого князя Владимирского Симеона Ивановича перенял у твоих ратных в Вязьме третьей ночью, — кивнул Стахий в сторону спутника.
— Лжете, собаки! Сами решили все подстроить?!
— Окстись, князь! Отколь мне печати твоего батюшки ведомы? Христом богом клянусь — подлинная это грамота!
— Как же тогда он попал в город раньше меня?
Иван слегка улыбнулся:
— Кони у посыльных добрые были… резвее ваших донесли…
Он не отвел взора от гневных очей литовского князя. Потом неспешно разжал кулак и протянул дорогой перстень, снятый с пальца убитого.
— Тот был высокий черноволосый боярин, князь. На левой скуле заметный старый сабельный шрам.
— Наримант?..
Ольгерд еще поизучал лицо Ивана и догадался:
— Так это вы успели округу предупредить? Как звать тебя, удалец?
— Иван, сын Федоров.
— Хорошие у Симеона слуги подобрались… Держи, оставь это себе на память!
Иван поймал брошенный обратно перстень и низко поклонился.
— Так что, воевода, сдаете город? Обещаю взять малый откуп и полон не имать!
Стахий отрицательно мотнул головой:
— О чем хотели — повестили тебя, княже. А город не сдам, у меня поболе тыщи народу на стенах собралось. Пусть мечи нас рассудят. Дозволь отъехать обратно?
Спутники Ольгерда ожидали команды на пленение русичей, но князь молчал. Потом медленно наклонил в знак согласия одетую в бронь голову и развернул коня.
В избе Едиман наконец спросил князя:
— Что там прописано?
— Отца не стало. Убит огневым боем немцами под Байербургом… осаду вел…
— От кого грамота?
— Кейстут повестил. Зовет назад, вокруг великокняжеского кресла возня началась. Брат предлагает мне его занять… Всею своей силою поможет.
Ольгерд произносил все это словно в забытьи. Видно было, что мыслями он уже далеко от московских земель.
— Как порешишь, княже? Что войскам повестить?
Князь очнулся:
— Осаду снимаем. Не нужно зря лить кровь, люди мне дома нужны будут! Посады разграбить и выжечь! Сутки правим тризну по отцу, затем быстро возвращаемся назад. Весь полон вырезать, чтоб не задерживал! Повестить всем: сяду великим князем — одарю каждого ратника! Проклятый город!..