— Они научились стрелять! — рявкнул он. — Посильнее там, на веслах!..
Теперь уже бежать было нельзя. Ю не мог оставить отца.
Конечно, встретиться с отцом после долгих лет разлуки было бы величайшим счастьем для любого мальчика. Но отец был в плену у иностранцев. Ю долго думал. Бежать надо вместе с отцом!
Уорд не отправлял своих пленных в тыл. Несколько сот тайпинов работало в самом Сунцзяне. Они рыли рвы, чистили казармы, таскали грузы. Все это делалось под наблюдением Маканайя и его «манильских» парней. С утра Ю видел пленных, которые шли цепочками и, сгибаясь под тяжестью груза, несли корзины с землей. Ночью пленных запирали в бывший храм, закрытый со всех сторон и окруженный высоким забором. По забору был протянут канат с жестяными солдатскими котелками, укрепленными так, что при малейшем прикосновении к канату поднимался лязг на всю окрестность.
Прошли те времена, когда Ю покорно смирялся перед обстоятельствами. В нескольких десятках километров от него начиналось Тайпин Тяньго, желанная страна свободы, о которой мальчик мечтал годами. Чем старше он становился, тем сильнее крепло в нем решение бежать во что бы то ни стало. Ю перестал поддаваться настроениям, грустить, плакать, фантазировать. Он думал только о том, как устроить побег. Он знал, что если сам себе не поможет, то не поможет ему никто. Лицо его всегда было сосредоточенно и замкнуто. Уорд называл его «юный китайский философ». Эта фраза была вдвойне издевательской, потому что Уорд презирал не только китайских философов, но и всех философов вообще.
Мальчик находился под надзором, но иногда надзор ослабевал. Это бывало тогда, когда доблестные соратники Уорда напивались, — обычно по вечерам. Опасность представлял только сам Уорд, который всегда оставался трезв и наблюдал за своими удальцами, чтобы они не перестреляли друг друга.
Следующим препятствием был караул возле храма, где помешались пленники. Здесь обычно дежурили одни и те же «манильцы», которые сменялись по восемь человек через каждые два часа ночью и через четыре часа днем. Начальником караула был Маканайя.
Итак, добраться до храма было трудно. К тому же храм примыкал к территории военного городка, где обучались «поддельные черти». Даже оставаться возле этого городка нельзя было больше десяти — пятнадцати минут: соратники Уорда хватились бы, что «виночерпия» нет на месте. Вдобавок, если бы Ю и его отец, по счастливому случаю, убежали, существовали еще караулы вокруг всего Сунцзяна.
Правда, с этими караулами дело обстояло значительно легче. Однажды Ю сопровождал Бэрджвайна. Они остановились у моста, возле которого дежурили «поддельные черти». Пока Бэрджвайн разговаривал с сержантом-«манильцем», один из караульных украдкой нарисовал прикладом винтовки на песке два иероглифа и тотчас затоптал их ногой. Ю знал очень мало иероглифов, но в этих двух нельзя было ошибиться — это были знаки «Тайпин».