— Не бойтесь, это мы, — ответил тонкий голос. — Мы хотим почтительно просить, чтобы вы взяли нас с собой к «Красным Повязкам».
— Да кто это?
— Мы, Ван Линь и Ван Ю.
— Это мальчики, — сказал другой грузчик успокоительно. — Они сегодня просили об этом на рынке. Подойдите, эй, вы!
Мальчики подошли. Тлеющие уголья озарили их испуганные и любопытные лица.
— Ты Ван Ю? Зачем тебе к «Красным Повязкам»?
— Мне тут очень скучно. Ван Чао-ли больно щиплется.
— Ты его сын?
— Я сын Ван Яна. Я прислуживаю в доме у хозяина.
— Ты говоришь, старик щиплется?
— И очень больно. Особенно, когда ему нечего делать.
— А это часто бывает?
— Почти целый день.
Грузчик усмехнулся:
— Зачем вам нужны «Красные Повязки»?
— На рынке говорили, что у них всем будет хорошо. Там ведь никто не станет щипаться?
Грузчик засмеялся:
— Никто, никто… А хорошо ли уходить от родителей? Ван Ян согласился отпустить своего сына?
Ю замялся:
— Нет… он… я… Мы хотим быть воинами.
— Скажи лучше, что происходит в деревне? Почему люди не спят?
Мальчики переглянулись. В этот момент вторично где-то далеко заревел тигр. Мальчики сорвались с места.
— Стойте! — крикнул грузчик. — Если хотите попасть к «Красным Повязкам», разыщите человека с рассеченной щекой… Эй, послушайте! Где вы?.. Они удрали. Странные мальчики! Ты слышал? Они хотят быть воинами.
— Все мальчики хотят быть воинами, — равнодушно ответил второй грузчик. — Интересно, что такое случилось в горах?
Он вглядывался в неподвижную громаду хребта, гребень которого был уже окрашен яркой латунью от поднимающейся луны.
Стало тихо. Первый грузчик напевал, глядя в костер:
Возьми в руки меч, успокой реки и горы,
Пусть народ одной семьей пользуется миром…
Мальчики бежали по ступенькам, вырубленным в скале. Густые заросли папоротника били по лицу. Дорожка вела к храму.
— Что ты задумал? — спросил шепотом испуганный Ю.
— Иди за мной, если хочешь увидеть человека с рассеченной щекой, — ответил Линь.
Небольшая заброшенная кумирня носила название «Белый олень». Дворик ее был слабо освещен мерцающим светом, проникавшим из здания. Среди густой, как черная жидкость, тьмы, которая свойственна душному китайскому лету, этот тусклый свет казался сальным пятном.
Мальчики прокрались под боковой аркой кумирни и притаились в нише.
В храме было как будто пусто. Свет единственной свечи падал на раскрашенного деревянного истукана, лицо которого выражало высшую степень задумчивого бесстрастия.
— Так и есть, — шепнул Линь. — Слышишь шаги? Он идет.
Но вошел не тот, кого ждали, — и не один, а двое. Это были Чжан Вэнь-чжи, владелец закладной конторы, и деревенский прорицатель Ван Лао, грязный, растрепанный крестьянин, производивший впечатление помешанного.