Их было пятьдесят семей на восточной стороне Люйхэ. По ту сторону протока жила всего одна семья. Тамошние Ваны носили халаты и маленькие круглые шапочки, а жизнь их заключалась преимущественно в том, что они раскуривали трубки.
Курить целый день день китайскую трубку — нелегкое дело. В трубку влезает табаку всего на одну затяжку.
Каждые пять — шесть минут приходится тянуться за щипчиками и класть новую порцию табака. Так как это дело утомительное, особенно в жару, то самый старший Ван «по ту сторону», Ван Чао-ли, «отец», завел себе мальчика.
Мальчик этот был родственником Ван Чао-ли и звали его Ван Ю. Происходил он с восточной стороны протока.
Набивать трубку было скучно, а получать щелчки и щипки еще скучнее, потому что «отец» Ван Чао-ли щипался очень больно. От каждого щипка на целый день оставалось красное пятно, а от некоторых даже синеватое. Впрочем, пятна были почти не видны, потому что кожа у Ван Ю была очень смуглая.
От скуки Ван Ю посматривал в окно. Из окна была видна часть больших каменных ворот, которые вели в усадьбу Ван Чао-ли. Эти ворота были главной достопримечательностью усадьбы. На них было высечено красивыми знаками следующее мудрое изречение:
МОЙ БРАТ ПОЛУЧИЛ ЗВАНИЕ УЧЕНОГО.
И это не было ложью. Один из братьев Ван Чао-ли действительно дважды экзаменовался и получил степень «цзюйжень».
Правда, покойные родители обоих братьев сильно поиздержались перед экзаменами. Они поднесли каждому экзаменатору огромное количество шелка и серебра. Но как ничтожен какой-нибудь шелк или серебро перед высокими познаниями!
Надо прибавить, что этот брат занял в свое время большую должность чжичжоу[5] в том самом округе, в котором находилась усадьба Ван Чао-ли. И хотя китайский закон запрещает чиновнику служить в том округе, откуда он происходит, но закон дряхл, а шелк и серебро могущественны.
Ради этого назначения брат Ван Чао-ли не поскупился на серебро и вошел даже в долги. Впрочем, должность была доходная, так что долги он на шестом году управления округом выплатил.
Итак, в доме Ванов, что «по ту сторону» протока, все с полном порядке. Ван Чао-ли не забывает брать арендную плату со своих родичей, заставлять их приносить себе подарки по праздникам, таскать грузы, ловить рыбу, копать канавы, чинить свой дом, носить свой паланкин и делать все другие работы, какие ему нужны по хозяйству. Семейная жизнь протекает счастливо. Три поколения живут под общей крышей из голубой черепицы с позолоченными коньками. Перед домом сверкает на солнце пруд, полный рыбы. Амбары полны хлеба. Сад поражает своей густой зеленью, пестрыми беседками и обилием самых поэтических цветов. Иногда в беседке можно увидеть одного из сыновей, изучающего произведения великих классиков и записывающего кисточкой на бумаге самые мудрые изречения философа. В семейном храме дымок курений поднимается перед табличками с именами давно скончавшихся предков. По праздникам все надевают шелковые халаты, а к обеду подаются тушеные плавники акулы и ветчина с голубиными яйцами. И, садясь к обеденному столу, Ван Чао-ли с удовлетворением думает о том, что деревенские люди покорны, сыновья почтительны, школьный учитель строг, император доброжелателен, а разбойники и заморские дьяволы находятся далеко, в других провинциях.