Как видите, вся будущность юго-запада была заключена в речных системах. Даже войны за Смоленск, который переходил как красное знамя от Московии к Литве и от Литвы к Московии в более позднем времени, историк тоже связывал с системой водных путей. Почва в Смоленском княжестве, говорил Соловьев, не самого лучшего качества, в северной части княжества она так и вовсе не плодородная, зато речная система очень способствует торговле – то есть Смоленск тоже был городом сугубо торговым.
Волго-Окская земля
Но главное внимание Соловьев обратил на северо-восток, на будущие земли Московии. Они в качестве ядра наилучшим образом подходили для государства. Важное место он отводит Ростовскому княжеству, которое имело тесные связи с Новгородом. По Соловьеву выходило так, что на этих землях издревле жили финские племена, которые вместе с новгородцами сбросили «иго» неких первоварягов и призвали на княжение варяжских князей, дабы положить предел грабительским набегам и грабительской дани. Поскольку «Начальная летопись» ни словом не упоминает о завоевании этих финских народов, он делал вывод, что племена эти не только не были покорены славянами, но совместно принимали решение о призвании князей. Тесную связь Ростова с новгородцами он объясняет все теми же речными системами:
«Белоозеро связано с Ростовом водною нитью, эта нить есть река Шексна, которая вытекает из Белоозера и впадает в Волгу у нынешнего Рыбинска; Ростов же находится при озере Неро, из которого течет Которость, впадающая в Волгу при Ярославле. Варяги, овладевшие Белоозером, необходимо должны были спуститься вниз по Шексне к Волге, отсюда вниз по Волге до Которости и ею вверх до Ростова». Лежащие по Волге области и становятся истоком будущей государственности. Соловьев замечает, что «историческое деление Русской государственной области на части условливается отдельными речными системами, ясно, что величина каждой части будет соответствовать величине своей речной области; чем область Волги больше области всех других рек, тем область Московского государства должна быть больше всех остальных частей России, а естественно меньшим частям примыкать к большей – отсюда понятно, почему и Новгородская озерная область, и Белая, и Малая Русь примкнули к Московскому государству».
Такое «географическое» объяснение русской истории, конечно, в наши дни выглядит наивным и забавным, тем более что действительности оно не соответствует. Но в середине XIX века мнение Соловьева было почти что революционным. Ведь до этого география как фактор развития страны никак не учитывалась, самое большее, что делалось, так рассматривались взаимоотношения между отдельными княжествами. И принятие тех или иных решений, политика, которую эти княжества вели, объяснялись личными качествами князей. Соловьев попытался подойти к вопросу объективно. Эта объективность завела его в соперничество речных систем и природных особенностей русских земель. Так что не удивительно, зная развитие событий в нашей истории, он нашел объяснение, почему именно Москве было суждено начать объединительный процесс и породить государство. По поводу Москвы и ее географического чуда он говорит следующее: