У меня есть друг, близкий мне, как брат, храбрый духом. Ты знаешь его лучше, чем я. Это Билли Баннистер, сын дракона по имени Клефспир. Я видела в нем сердце воина, оруженосца, что следует уставам и не колеблясь умрет, если будет нужда биться против сил зла, спасать прекрасных дев и защищать бедных вдов и сирот. Он отважный, верный и честный, самоотверженный и неприхотливый и готовый пролить кровь за правое дело. Но какова его душа?
Ответь мне, Господь, святой и истинный, ибо я так давно ношу эту боль в сердце моем! Мой добрый друг пребывает в отчаянной нужде, и я тому свидетель. Но как я могу винить и судить того, кто с радостью пролил кровь свою за меня? Как мне отступиться от своего свидетельства? Тьма и лязгающая пропасть за этими глазами из стали. И даже в этих мирных водоемах вижу я смуту, неуверенность, даже гордость. О, так, как смешаны в нем любовь и ярость, смешаны могут быть лишь человек и зверь в котле плоти и чешуи!
Да, в нем есть и беспощадность, и гнев неусыпный, ибо бьется он в полях сам с собою, храбро стоит за веру свою в древнюю честь, уставы, доблесть драконов, доблесть своего отца. Но отец оставил его сиротой, оруженосцем без рыцаря, и жестокость сей кончины не перестанет точить стойкость его, пока он пьет из старых мехов, что помнит и чтит без меры.
И не убийца преследует его во сне и наяву. Могу ли я спросить? Осмелюсь ли я? Не Ты ли это, Отец, гонитель сердец человеческих, кто сеет вражду на полях его? Не Ты ли тот огонь, что выжжет гордость его, упование на вещи от мира сего и славные дела, которые в глазах Твоих что грязная ветошь? Не Ты ли научишь его тому, что угодно Тебе? Не Ты ли поведаешь об оружии, что дается свыше, — мече правды и щите веры? Не Ты ли дашь ему новые мехи, пролив в его сердце вино священного завета? Не ты ли сделаешь его рыцарем в белых одеждах, достойного сесть за Твоим столом?
Я страшусь битвы, Господи, страшусь, что Ты погубишь его, пронзишь своей молнией, вгонишь свой обоюдоострый меч глубоко в хрупкую грудь его; вскроешь темную яму сердца его. Ибо кто выстоит, когда слово Твое призывает на суд? Как ему уцелеть, если некому омыть его в водах реки в источнике жизни вечной?
Кто я? Могу ли я вести его к источнику? Пусть Ты знаешь его лучше, чем я, я чувствую, что ведаю его сердце, как свое. Как дракон дракона, я чую, когда он рядом, как будто сердце его бьется в самой груди моей. Едва он коснется меня, и жар его страсти и огонь его дыхания согревают мою холодную сиротскую душу. И все же я не советчик ему, не судья. Я — та, кто имеет дар, но не знает, как передать его, ибо, хотя я тверда в одиночестве, при виде его я таю, точно воск.