Рядом с тарелкой лежала спелая красная груша, а под ней — сложенная записка. Взяв ее, Бонни прочитала написанное от руки послание: «Надеюсь, тебе нравится твой ужин. Обычно мы все вместе едим на кухне, но я не хотела тебя будить. Я вернусь позже. Кстати, я нашла твой рюкзак и дневник и положила их вместе с твоим пальто в шкаф рядом с обувью». Мой дневник! Наверное, Эшли и вправду умеет читать чужие мысли!
Бонни откусила от сандвича еще один большой кусок, и тут дверь распахнулась.
— Просыпайся, Бонни! — позвала Эшли, входя в комнату. От оживленного голоса Эшли в комнате сразу стало светлее. — Ах, ты не спишь! Тебе понравился ужин?
— Объедение! Спасибо! — засмеялась Бонни с полным ртом.
— Ты сейчас доешь или потом? Пора идти разговаривать с твоей мамой.
Бонни отставила поднос и, торопливо дожевывая и глотая, схватила с пола ботинки.
— А она знает, что я здесь? Или это будет сюрприз?
Эшли достала из шкафа пару походных ботинок.
— Надевай, — сказала она, ставя ботинки у ног Бонни, — твои ведь еще не просохли.
— И то правда. — Бонни с улыбкой глядела на новую обувь. Сняв свой старый ботинок, который она уже успела натянуть на одну ногу, Бонни примерила новый. Размер был ее.
Эшли смотрела, как Бонни зашнуровывает ботинки.
— Мы говорили твоей маме, что ты должна приехать, но сегодня мы с ней пока не общались. — На руке у нее висела какая-то одежда. — Но у нас все готово. Мы ждем только тебя.
Бонни подбежала к двери:
— Идем же скорее!
Они быстро миновали коридор и вошли в лабораторию. Эшли задержалась, чтобы запереть дверь. Хотя верхний свет в лаборатории был приглушен, Бонни без труда пробралась в центр, где на мраморном пьедестале лежал кэндлстон, тлеющий красным огнем в ровном луче лазера. Приблизившись, она почувствовала тошноту, так что замедлила шаг, стараясь побороть слабость.
— Бонни, стой! — Эшли догнала ее и сунула ей белую рубашку. — Вот, надень это поверх одежды.
Бонни стала надевать рубашку через голову, а Эшли укладывала сзади ее крылья. Сделав это, Эшли подняла ей капюшон.
— Отлично, — сказала она. — Теперь ты полностью закрыта.
Бонни поправляла длинные скрученные рукава. Помня, что ей рассказывала о рубашке Карен, она гадала, для чего ее тоже нарядили.
— Это нечто вроде защиты?
— Да — предотвращает потерю света. Не думаю, что так уж сильно, но тебя хотя бы не будет тошнить.
— Ты знаешь? Но откуда?
— Да это же очевидно. — Эшли еще возилась с рубашкой Бонни, разглаживая топорщившееся место, чтобы подол доставал до пола. — Но сейчас ты об этом не беспокойся.
Эшли повела ее дальше к пульту, где сидел отец Бонни, пристально изучая разные дисплеи. Бонни держалась за спиной Эшли, будто пряталась, но не от кэндлстона. Рубашка, кажется, делала свое дело, но ей было не по себе от новой встречи с отцом.