Сухой статический треск наполнил лабораторию, и от этого шума мысли в голове у Бонни бросились наутек. Эшли приложила ладони рупором ко рту и закричала:
— Бонни пришла! Или вы сами хотите начать?
Не отрывая взгляда от монитора, доктор Коннер взял микрофон и поднял темный щит за панелью.
— Да. Я начну.
Он повернул диск, и до того тускло светившие лампы совсем погасли. Облизнувшись, он нажал кнопку микрофона. Помехи прекратились. Он медленно заговорил в микрофон, а Бонни придвинулась ближе и уставилась на пылающий кэндлстон, который жадно пожирал алый лазерный луч, а с обратной стороны выплевывал красные кровяные сгустки и искры.
— Айрин? Айрин, ты меня слышишь?
Он покрутил ручку на пульте, пытаясь устранить вновь возникшие помехи.
— Бета-частота нестабильна, — сказал он, оборачиваясь к Эшли.
Та протянула руку, чтобы передвинуть бегунок.
— Увеличьте допустимую погрешность. Раньше это помогало. Думаю, мы неточно произвели настройку.
Шум прекратился, и они стали ждать. Пот ручьями стекал по спине Бонни, но руки ее были холодны как лед.
Динамики затрещали и ожили, и из них раздался женский голос, мелодичное и приятное контральто.
— Я слышу. Бонни с вами?
Бонни подскочила к пульту. Мамин голос! Это совершенно точно! Она закричала:
— Я здесь! Здесь!
Отец протянул ей микрофон:
— Так она тебя не услышит.
Бонни заколебалась. Силуэт отца, жуткий и темный, маячил на фоне тусклого багрового сияния, бросавшего на него ярко-красные блики. Он был словно призрак смерти, протягивающий ей кровавую розу.
Потянувшись к микрофону, она заметила, как дрожит ее рука, и тогда она схватила микрофон обеими руками. Она нажала кнопку, медленно поднесла микрофон ко рту и тихо произнесла:
— Мама? Это Бонни.
Она отпустила кнопку и прислушалась, нервно облизывая дрожащие губы.
— Бонни, детка моя! — снова грянули динамики. — Это правда ты?
У Бонни слезы хлынули из глаз, ноги стали ватными. Она отвечала, смеясь и плача одновременно:
— Да-да, мама… это я. — Вытирая горячую влагу со щек, она жалобно застонала: — Мама, я так по тебе истосковалась!
Минуло еще несколько секунд, и голос мягко проговорил:
— Я тоже тоскую по тебе, детка. Но не отчаивайся, мы скоро снова будем вместе! — утешал он.
— Но как, мама? Как?
Бонни посмотрела на отца, затем на Эшли — ища ответа в их глазах.
Голос в динамиках зазвучал ласково и вкрадчиво:
— Бонни, ты должна прийти сюда, в кэндлстон. Я присоединю свою световую энергию к твоей, и ты меня вызволишь, — убеждал он.
От страха, который холодными пальцами щекотал ее тело, Бонни едва могла говорить.