С вершины до корней осматривал я каждый сучок березы, каждый кустик побуревшей травы, отыскивая притаившегося врага.
— Есть! — вдруг радостно воскликнула Строева. — Смотри сюда: вон они, молодчики, с теневой стороны ствола притаились. Артиллеристы лупят по траншее, а они вон где лежат… А костюмы как разукрасили! Ишь какой камуфляж напустили. Здорово, а? — Зина потянулась к винтовке: — Иосиф, ты на меня не обижайся, ведь это моя находка.
Я удержал ее руку:
— Зина, расчеты у нас с ними одни. А отсюда стрелять нельзя, ты ведь знаешь. Давай на запасную точку.
— Ты иди, а я буду следить за ними. Если попытаются улизнуть, я их живыми с нейтралки не выпущу.
— Я пойду, но ты не стреляй. Жизнью рискуешь…
Я спустился вниз. Ко мне подскочил связной комбата:
— Ну что? Застрелили? Где Зина?
Я быстро побежал по траншее. Тяжело сопя и ругаясь, за мной бежал связной.
Не отвечая и не глядя на него, я спешил к снайперскому окопу. Послышались один за другим два выстрела. С чьей стороны прозвучали они, я на бегу расслышать не мог, но почему-то сильно защемило сердце.
Вбежав в окоп, я быстро приоткрыл бойницу и взглянул в нейтральную зону, туда, где находились вражеские снайперы. Две серо-зеленые фигуры, уткнувшись в землю, лежали неподвижно. Строева пристрелила фашистов, пока я менял позицию.
Я быстро закрыл бойницу и выбежал из окопа в траншею, где меня опять встретил связной комбата:
— Что, немцы опять в наших стреляли?
— Уйдите отсюда. За каким вы чертом здесь болтаетесь! — крикнул я.
— Приказано узнать, застрелили вы немцев или нет.
— Передайте майору, что Строева застрелила двух немцев в нейтральной зоне, а сколько их еще там и где они укрываются — не знаю.
— Ложись!
Я упал на дно траншеи вниз лицом и не успел оглянуться, как взрыв, второй, третий последовали один за другим. Укрываясь за поворотами от осколков и комьев земли, я пополз к снайперскому окопу.
В углу уже сидел связной комбата, покрытый серой пылью; его нижняя челюсть мелко дрожала. Он молча водил по сторонам выпученными, как у филина, глазами.
Как только кончился артиллерийский обстрел, я бросился к развалинам дома — узнать, что случилось с Зиной.
В воронках еще дымились остатки селитры. Пыль и дым застилали глаза. С трудом вскарабкался я на обломки досок. Строева лежала, свернувшись по-детски калачиком, и правой рукой зажимала рану на левой. Между пальцами струилась кровь.
— Иосиф, не ругай меня, я не успела уйти, вот оцарапало… — только и сказала Зина.