— Да, видел… в пятилетнем возрасте, матушка, в памяти ничего не осталось.
Ханзода-бегим в полушутку напомнила:
— А в прошлом году? Пошли в самаркандский поход и заставили нас тосковать семь месяцев в одиночестве.
Бабур насупился:
— Это правда, мы и в прошлом году ходили в поход… три месяца паслись в окрестностях Самарканда. Султану Ахмаду в свое время не удалось войти в Андижан. Для меня остались закрытыми городские ворота столицы нашего деда!
Бабур произнес эти слова с обидой и дрожью в голосе: всем сразу стало заметно, как он еще молод. Походы привлекали его, и манил Самарканд, великий город Тимура и Улугбека. Менялись властители Самарканда: за Султаном Ахмадом — его брат Султан Махмуд, теперь там сидел сын Султана Махмуда мирза Байсункур, тоже из потомков Тимура, тоже честолюбивый, воинственный и молодой (старше Бабура на пять лет). Отец захватил престол, он наследовал, значит, сидел на престоле законно. Однако андижанские беки находили в мирзе Байсункуре сотни недостатков, говорили о нем всегда только плохое и без конца нашептывали Бабуру, что лишь он один достоин Самарканда. Байсункур знал о претензиях Бабура, боялся его и сделал все, чтоб не пустить Бабура в город. Приглашал, коварный, в гости, войти в Самарканд без войска, но Бабур не клюнул на эту удочку. Лишь еще сильнее вспыхнул огонь соперничества, умело раздуваемый воинственными беками с обеих сторон.
Кутлуг Нигор-ханум желала, чтобы ее пятнадцатилетий сын не вмешивался в междоусобицы, спокойно правил собственными владениями.
Мать посмотрела на Бабура, потемневшего от обиды, ласково, словно разглаживая его, заговорила:
— Ох, Бабурджан, поверьте матери, не стоит этот бренный мир вашего огорчения!.. — Мать назвала его как в детстве, на мгновенье словно вернув Бабура в те беззаботные времена, когда он не думал ни о славе походной, ни о престолах. Но давно уже не было Бабурджана, и мать продолжала иначе: — Придет час, осуществится и мечта о Самарканде. Сейчас всем хочется пожить в мире. У вас есть такой мудрый визирь, как почтенный Касымбек. На службе у вас такой талант, как зодчий, что построил ошскую обитель. Ваша мать просит вас: отложите самаркандские заботы на несколько лет… Ханзода права: лучше возглавьте благоустроение долины, постройте в Андижане, Маргилане, Оше прекрасные дворцы и медресе!
Кутлуг Нигор-ханум уже давно не была столь твердой в речах своих. Касымбек опустил голову. Бабур уткнул взгляд в кумыс в чаше, золотящийся отражением ее ободка. «Все верно… Но что скажут беки?» — думал Касымбек. «…А как же Самарканд? И что сказать бекам?» — думал Бабур. Молчание нарушил чисто-звонкий голос Ханзоды-бегим: