— Вай, пусть сгинет аллах, что убил мое дитя! Пусть он тоже помрет от голода!
Увидев конных, и женщина, и мужчина остановились будто вкопанные. Мужчина так и не смог преодолеть растерянности, а женщина опять принялась выкрикивать проклятия:
— Пусть сам всевышний гибнет в осаде! Пусть помрет от голода, как мое дитя! Пускай сгинет!
— Мулла Кутбуддин, что случилось? — громко спросил Джавхари мужчину.
Тот наконец пришел в себя, резко подбежал к женщине вплотную, схватил ее за руку, легко поволок ее, худую, обессиленную, за лавку, во двор. Только после этого, запыхавшись, возвратился и подошел к всадникам со скрещенными на груди руками.
— Простите меня, простите. Жена моего брата сошла с ума от горя по своему сыну. Мы голодали. Племянник съел жмых, весь распух и помер.
Наступило тяжелое молчание.
— А еще хотят и дальше бездолить этих несчастных, говорят про военную добычу! — Бабур ни на кого не взглянул, но Ахмад Танбал и Ханкули быстро переглянулись, насупились.
Мулла Кутбуддин был известным в городе книготорговцем. Когда Джавхари тихо сказал ему, кто и зачем пришел сюда, мулла Кутбуддин торопливо открыл лавку. Бабур спешился, вместе с мавляной вошел внутрь; торговец неспешно доставал с полок редкие книги, стирал накопившуюся за долгое время пыль. Передавал книги Бабуру, коротко поясняя… Вот в драгоценных, в золото убранных переплетах Махмуд Кашгари, Абдурахман Джами… вот выполненный с различными рисунками Абдураззак Самарканди… Да, это «Мезонул авзан» Навои, книга об арузе. Как раз ее Бабур искал уже давно, расспрашивал, у кого бы можно было ее купить. И вообще здесь оказалось множество книг, которые украсили бы его библиотеку и ценность которых для него не измерялась никаким золотом. Бабур почувствовал себя в этой пыльной лавке, словно в сказочной пещере сокровищ.
— Что еще есть? Что еще? — спрашивал он в волнении.
И мулла Кутбуддин показывал все новые и новые книги, одна бесценней другой. Незаметно вошедший в лавку вслед за мавляной Касымбек хорошо знал, как дорого стоят эти книги, исполненные прекрасными переписчиками, украшенные тонкими узорами. Самаркандская казна оказалась, как он и предвидел, пустой, золота, привезенного из Андижана, не так много, и не для книг оно взято в поход. А Бабур продолжал увеличивать стопку отобранных книг — их уже было больше десятка. Касымбек шепнул:
— Повелитель, с нами сейчас нет казначея…
Бабур не понял смысла услышанных слов, он забыл про все, кроме книг.
— Казначея? Казначея пришлем, — и показал книготорговцу на стопку, — Подсчитайте, хранитель моей библиотеки и казначей придут, оплатят и унесут эти книги.