— Сможешь, — неторопливо кивнул тот. — Почему же нет? Только отчего ты решил, что в другом доме не потребуется выносить мусор?
— При чём тут мусор? — Тополь непонимающе посмотрел на Черемисина.
— А при том, что хорошо там, где нас с тобой нет.
— Я изливаю тебе душу, говорю тебе о высоких материях, об идеалах, о своих сокровенных мечтах, а ты мне толкуешь о каком-то мусоре! — с досадой бросил Леонид. — Неужели ты не понимаешь, что мне надоела проза жизни, что я устал от рутины и бесконечных «ты должен», «ты обязан»? Я устал метаться, как загнанное за флажки животное, и слышать в свой адрес только упрёки и критику. Устал быть мальчиком на побегушках и делать то, что нужно кому-то, а не мне. Мне обрыдло такое существование, мне хочется света и любви, тепла и понимания! — голос Тополя перескочил на высокую ноту и внезапно сорвался. — Я хочу быть хозяином… своей… жизни, — с расстановкой произнёс он.
— Тогда живи один, — Александр схватил бутылку своими мощными пальцами и наполнил рюмки.
— Но почему?
— Потому что любовь — это компромисс, за который нужно платить обеим сторонам.
— Что-то я не понял, о чём ты.
— Жаль…
— Уж ты объясни дураку, сделай милость, — в голосе Тополя прозвучала ирония.
— Ты знаешь, я говорить не мастер.
— И всё же?
— Тебе это очень нужно? Хорошо, — Черемисин неторопливо поставил бутылку на стол, отломил кусок чёрной горбушки и, словно собираясь совершить огромный труд, тяжело вздохнул. — Я женат на Нине уже двадцать один год, и это немало. В нашей жизни бывало всякое. И плохое, и хорошее. Иногда мне хотелось всё бросить и уйти к чёртовой матери, куда глаза глядят, но в последний момент я спрашивал себя, а хорошо ли я подумал? И понимал, что нет. Со стороны всегда кажется, что в чужой семье жизнь гораздо лучше, чем твоя собственная, но это не так.
— А вот мне так не кажется, — усомнился Тополь. — В другом доме…
— В другом доме другие проблемы. Они ничуть не меньше твоих, просто ты о них не знаешь. В другом доме точно так же плачут и болеют дети, точно так же ложится на шкафы пыль и набирается мусорное ведро. И от этого никуда не деться, потому что это жизнь. — Александр поднял глаза на Тополя. — Но в другой семье не будет Нины, которая знает все мои слабости и прощает мои недостатки. Где-то там, где без меня очень хорошо, будет какая-то другая женщина: Лена, Катя, Ира, но моей Нины уже не будет никогда, а значит, не станет половины моей жизни. Хорош я, плох ли, ругаемся мы или миримся, но я нужен ей всегда, и всегда, даже переступив через себя, Нина сумеет простить и понять. А вот поймёт ли меня та, другая, это ещё вопрос.