К тому моменту, как я добралась, наконец, до замка, окончательно стемнело. С темнотой пришёл и холод: весна всё-таки, не лето. Я поплотнее укуталась в плащ. Месяц, уже не новорожденный, но всё ещё тонкий, освещал Стонридскую башню сквозь колеблющуюся дымку облаков, тем самым придавая ей ещё более мрачный вид, чем обычно. Впрочем, широкая башня Торнсайдского замка выглядела не намного более привлекательно.
Высоко подняв голову, я решительно зашагала навстречу неприятностям. Хотя, как выяснилось впоследствии, даже не подозревала на тот момент, каким именно.
В замок меня в очередной раз пропустили без вопросов и сразу же провели к графу. На этот раз в опочивальню. Лакей вполне почтительно распахнул передо мной дверь, но, стоило мне войти, практически мгновенно захлопнул её за спиной. Я невольно прислушалась, не щёлкнет ли затвор. Не щёлкнул. Но это и не нужно. Рассмотреть дежуривших в примыкающей комнате телохранителей было несложно, хоть они и не стояли по стойке смирно у двери, а с обманчивой расслабленностью расположились в стороне. Да и вообще, можно подумать, что оказавшись в замке, реально сбежать от его хозяина.
Я окинула взглядом опочивальню. Просторно, внушительно, шикарно. Старинные гобелены, каждый из которых наверняка стоит кучу денег, картины в тяжёлых рамах, вычурные канделябры. Кровать под балдахином, состоявшим из четырёх отдельных занавесок, из которых сейчас были отдёрнуты только две. Я поморщилась. Знаю, балдахин — вещь функциональная, средство борьбы всё с тем же холодом, но всё равно смотрелось безвкусно. Особенно учитывая, что скоро мне самой придётся оказаться внутри… Замёрзнуть же я как-то боялась в последнюю очередь.
— Проходи.
Рейвен сидел, комфортно развалившись в большом тяжеловесном кресле с высокой спинкой. Одет он был по-домашнему: лёгкие неофициальные брюки, длинная рубашка навыпуск, не перехваченная никаким поясом, сверху накинут, но не завязан, тёплый халат.
— Присаживайся, не стесняйся. — Он кивнул на дубовый стул, ножки которого были сработаны в форме львиных лап. Похоже, мебели попроще в этой комнате банально не было. А может, и во всём доме тоже? — Можешь угощаться.
На этот раз Рейвен кивком указал мне на низкий столик, на котором стояли вазы с фруктами и сладостями.
Я села и, закинув ногу на ногу, откинулась на невысокую спинку.
— Не можешь есть, когда волнуешься? — осведомился он.
— Кто сказал, что я волнуюсь? Не хочу наткнуться на очередной дурманящий разум сюрприз.
— Я же уже говорил, что не повторяюсь.
— Да полноте, — поморщилась я. — Не надо строить из себя большого оригинала. Все твои методы были чрезвычайно грубы и банальны.