Перед институтом Никита загулял на всю катушку. На чем и погорел, как швед под Полтавой. Очередные веселые посиделки закончились пьяными разборками и сильным мордобоем, в котором в теории он выступал лицом пострадавшим, а практически мог и загреметь в отдаленные места. Очень дальние, на Крайнем Севере, с колючей проволокой. А нечего было к чужой девчонке приставать. Только настроился на лирику, а тут подваливает пьяное мурло, да еще и в компании. Не начал бы первым, отделали бы как пить дать. Шпана она и есть шпана. Но телесные повреждения можно было запросто оформить как тяжкие. Хорошо, Родине срочно требовались молодые парни в качестве пушечного мяса, не то мог бы и сесть. А так пронесло: прямиком в военкомат из обезьянника загремел. Даже домой позвонить разрешили только на сборном пункте. Поехал в армию вместо зоны. Положа руку на сердце — не самый плохой вариант. В данном случае. А то некоторые и не возвращались. Вернее, приезжали домой, но уже в гробах.
Отец таких проколов не допускал никогда. Охмурить мимоходом девицу, вполне годящуюся ему даже не в дочки, а во внучки, это он мог без проблем. Также мимоходом в один прекрасный день увлекался каким-нибудь прибором, который доводил на работе, и напрочь забывал про свою горячую любовь. Как при этом он умудрялся расстаться с очередной красавицей легко и без проблем, всю жизнь оставалось выше понимания Никиты. Наверное, длительный опыт сказывался. Никаких скандалов и битья посуды. Даже анонимок в партком в советское время девицы не писали, но всегда были готовы прибежать по первому зову.
Мать вспоминала о прошлом с ностальгическими вздохами и никогда не пыталась мешать их встречам. Скорее, наоборот. В детстве постоянно подталкивала Никиту ходить в гости. Уже повзрослев, он понял, что она на что-то надеялась.
Сейчас квартира, в которой оказался Никита, больше напоминала… еще не помойку, но где-то на пути к этому. Некоторые приборы он мог опознать, но большинство видел в первый раз.
— С возвращением, — сказал отец, наливая в плохо помытые стаканы из полупустой бутылки, и попытался выдавить себе дополнительно пару капель. Никита понял, что отец еще окончательно не сбрендил, помнит, что он не из школы прибыл в гости, и, не ломаясь, выпил.
— Что случилось за время моего отсутствия? — пытаясь найти на столе хоть что-то съедобное, поинтересовался он. Обнаружил на одной из тарелок недоеденный огурец и поспешно запихал в рот.
— Да так, — грустно отозвался отец, — что и у всех… Больше ничего не производим, исключительно воруем по прежнему месту работы и продаем. Зарплату тоже не платят третий месяц уже.