— Работа эта большая, не на один день, — заключил полковник, — но сделать ее мы обязаны. И тогда тем, кто находится в доме, никакой пожар не будет страшен.
Прямо из штольни Жуков отправился в Дом Павлова исполнять приказ командира полка.
Каждый раз, когда капитан сюда приходил, странная картина представлялась ему… Как будто драмкружок ставит пьесу из времен гражданской войны и приволок на сцену всю мебель, которая была под рукой… За короткое время люди уже успели здесь обжиться, даже создать какое-то подобие комфорта. Такой комфорт в доме, где постоянно рвутся мины, только усиливал это впечатление.
Посреди просторного подвала раздвинуты на всю свою длину два обеденных стола, покрытых разноцветными клеенками. Это — арсенал. На одном краю разложено оружие и боеприпасы, противоположный конец стола отведен под гранаты и бутылки с зажигательной жидкостью. В углу помещения сложено саперное оборудование: кирки, ломы, топоры, пилы, лопаты.
В глубине, у стены — две широкие двухспальные кровати с никелированными шишечками и добротными пружинными матрасами, на которых навалены одеяла и подушки с давно потерявшими свой цвет наволочками. Считалось, что здесь люди отдыхают. Но кровати, как и нары в штольне, большей частью пустовали…
Поближе к входу громоздился огромных размеров письменный стол. И эту часть подвала называли «штаб». С краю стола примостился телефонный аппарат, тот самый, что связывал Дом Павлова с командиром роты. Возле аппарата постоянно дежурил связист — либо широкоплечий Пацеловский, бывший трубач, либо его напарник Файзуллин со своей неизменной толстой тетрадью.
Письменный стол окружали несколько венских стульев, а самое почетное место отдано кожаному креслу с высокой спинкой, украшенной затейливой резьбой. Его называли трон.
На отдельном столике красовался патефон. Первое время к нему имелась единственная пластинка «Степь да степь кругом» с «Утесом» на обороте. Но позже кто-то нашел целую коробку пластинок.
У стены примостился еще один столик с двухведерным самоваром. Его преподнес защитникам дома обитатель подвала рабочий завода «Баррикады» Михаил Павлович. Это был исторический самовар. Он перешел к сыну по наследству вместе с профессией отца-туляка и стал семейной реликвией. Но, посоветовавшись с женой, старый оружейник решил отдать его бойцам. Пусть побалуются чайком! А когда бойкий сержант Яша-автоматчик, унося самовар наверх, так тепло сказал: «Спасибо вам, папаша, спасибо от всех наших ребят», Михаил Павлович перехватил ревнивый взгляд Матвеича. Веда вот как получилось! — старый человек ухмыльнулся в свою острую седенькую бородку. — Оказывается, Матвеичу завидно, что не он, а кто-то другой сделал ребятам подарок.