— Сумасшедший дом какой-то, — сказала она. — Зачем они так?
— А я знаю? — ответил я.
Пришли Морелли и бармены, весьма довольные собой. Морелли и Стадси снова уселись за наш столик.
— Темпераментный вы народ, — сказал я.
— Темпераментный, — повторил Стадси и рассмеялся: — Ха-ха-ха.
Морелли был серьезен.
— Когда этот хмырь что-то начинает, надо самому начать первому. Если он возьмет разгон — уже поздно будет. Нам доводилось видеть его в деле, а, Стадси?
— В каком таком деле? — спросил я. — Он же ничего не сделал.
— И точно не сделал, — протянул Морелли. — Только что-то в нем такое есть, верно, Стадси?
— Угу, — сказал Стадси. — Он припадочный.
Около двух часов мы распрощались со Стадси и Морелли и вышли из «Чугунной Чушки».
В такси Дороти тяжко опустилась в свой привычный угол и сказала:
— Сейчас меня вырвет. Точно, вырвет. — Судя по голосу, она не врала.
Нора сказала:
— Ну и пойло. — Она положила голову мне на плечо. — Твоя жена пьяна, Никки. Слушай, ты мне обязательно расскажешь, что было — все-все. Только завтра, не сейчас. Я ничегошеньки не поняла — о чем говорили, что там делалось. Они бесподобны.
Дороти сказала:
— Слушайте, я в таком виде к тете Алисе не могу. Ее удар хватит.
Нора сказала:
— Зачем они так этого толстяка избили? Это, правда, было смешно — но и жестоко.
Дороти сказала:
— Я, наверное, лучше к маме поеду.
— Нора сказала:
— Что еще за «ухламон»? Ник, а что значит «лопух»?
— Ухо.
Дороти сказала:
— Тетя Алиса все равно увидит. Я ключ забыла, и придется ее будить.
Нора сказала:
— Никки, я тебя люблю. Ты так вкусно пахнешь и с такими интересными людьми знаком.
Дороти сказала:
— Большой крюк выйдет, если меня к маме подбросить?
Я сказал:
— Нет, — и дал шоферу адрес.
Нора сказала:
— Поехали к нам домой?
Дороти сказала:
— Не-ет, лучше бы не надо.
Нора спросила:
— Почему? — и Дороти ответила: — Ну, мне кажется, что не следует, — и так далее, и в том же духе, пока такси не установилось возле «Кортленда».
Я вышел и помог выйти Дороти. Она тяжело оперлась мне на руку.
— Пожалуйста, поднимитесь, хоть на минуточку.
Нора сказала:
— Хоть на минуточку, — и вышла из такси.
Я велел шоферу подождать, и мы поднялись. Дороти позвонила. Дверь открыл Гилберт, в пижаме и халате. Он предостерегающе поднял руку и тихо сказал:
— Здесь полиция.
Из гостиной донесся голос Мими:
— Кто это, Гил?
— Мистер и миссис Чарльз, и Дороти.
Когда мы вошли, Мими бросилась к нам.
— Наконец, наконец-то хоть кто-то знакомый! Я просто даже не знала куда деваться! — На ней был розовый сатиновый халат поверх розовой ночной рубашки из шелка, и лицо у нее было розовое и уж никак не несчастное. На Дороти она даже не взглянула, одной рукой стиснула руку Норы, а другой мою. — Теперь-то я не буду дергаться и предоставлю все вам, Ник. Придется вам объяснить глупой женщине, что делать.