Она остановилась около прилавка с сигаретами. Подросток-продавец настороженно смотрел на нее. Она показала на блок сигарет, спросила:
— Сколько стоит?
Мальчик что-то резко ответил ей на чужом языке. Она сделала полшага к прилавку и внимательно посмотрела ему в лицо. И почувствовала отпор. Глаза у мальчика были черные, лицо красивое. Губы сжаты. Ей не захотелось продолжать разговор, тем более что подросток не собирался ничего ей продавать. Сидел неподвижно.
Александра Николаевна пошла вдоль рядов и остановилась около другого прилавка с сигаретами и печеньем. На нее спокойно смотрела, похоже, ее ровесница, местная совсем седая женщина.
Перебирая товар, Александра Николаевна поглядывала на продавщицу, которая терпеливо ждала. Она следила за руками русской женщины и молчала. Александра Николаевна брала с прилавка упаковки печенья, читала надписи на упаковках. Наконец взяла четыре упаковки печенья и четыре пачки сигарет.
— Сколько с меня? — спросила она.
— Если для солдат — одна цена, офицерам — другая, — ответила на чистом русском языке женщина.
— Солдатам, — сказала Александра Николаевна.
— Контрактникам? — допытывалась продавщица.
— Да срочники, кажется… — немного раздраженно ответила Александра Николаевна, открыла кошелек и показала деньги. Продавщица взяла у нее из рук несколько банкнот, дала сдачу. Александра Николаевна побросала покупки в пакет.
— Очень что-то устала, — сказала она тихо. — Очень устала. Что это со мной?
— Да садитесь, — указала на старую армейскую табуретку продавщица, — садитесь, отдыхайте.
Покупателей не было. Продавщица поглядывала на русскую и, по всему было видно, почему-то захотела с ней поговорить. Она осторожно спросила, что болит.
— Все болит, — ответила Александра Николаевна. — Устала, устала.
— Откуда приехали?
— Из Ставрополя, — ответила Александра Николаевна.
— К кому?
— К внуку.
— Сколько внуку?
— Двадцать семь. Офицер.
Женщина опустила голову:
— Чем он занимается, ваш офицер?
Александра Николаевна почему-то сразу ответила:
— Не знаю.
— Что-то случилось?
— Да нет. Соскучилась. Дома-то все одна, одна. А как вас звать-то?
— Малика, — просто сказала местная.
— А я Александра Николаевна. В части солдаты просят сладкого.
— Да, они какие-то все маленькие, мы вот все время это замечаем, русские солдаты все какие-то мальчишки. Вроде бы пахнет от них мужчиной, а по всему — дети. Всё же славяне — другие люди. Да и много вас как! — Продавщица засмеялась.
— Да, другие. Всё в себе разобраться не можем, всё путаемся: кто мы, зачем мы, куда мы?..
— Ну что же, идите, ищите. — Малика улыбнулась.