— Послушайте, Ксения, вы такая злая… — миролюбиво начал Турецкий.
— Я не злая, я пассионарная, — отрезала девушка, стреляя из кровати глазами. — Надоело мне выслушивать вас и вам подобных. То толстяк придет со своими фальшивыми сочувствиями и нравоучениями, как я должна выстраивать свою дальнейшую жизнь, то Игорь Максимович… вы бы видели, как у него глаза от похоти сверкали! То этот его секретарь подъезжает — и задает вопросики, которые вам и не снились…
— Но мои же глаза от похоти не сверкают, — резонно возразил Турецкий. — И вопросики вполне из ряда вон не выходящие.
— Вы понимаете, я жениха сегодня потеряла! — ее глаза вонзились в него без жалости. — Что вам надо? Вы на часы когда в последний раз смотрели?
— Воздержусь от советов и сочувствий на сон грядущий, Ксения, — сказал Турецкий, которому все это мракобесие уже порядком надоело. — Несколько минут назад на вашу несостоявшуюся свекровь было совершено дерзкое нападение. Она едва осталась жива.
— Вы того, да? — она выразительно постучала по голове. — Какое, к черту, нападение?
— Дерзкое, — повторил Турецкий. — Сегодня не первое апреля. Ольгу Андреевну пытались выбросить с нашей героической яхты. Когда она вцепилась в ограждение, ее принялись душить. Но, к счастью, не додушили, прибежали люди. Злоумышленник скрылся. Личность нападавшего осталась незамеченной. Даже Ольгой Андреевной.
— А она не приукрашивает? — Ксения насторожилась, выбралась чуток из простыни.
— А зачем ей это надо?
— Я… не знаю.
— Увы, — вздохнул Турецкий, — нападение было реальным. Ольга Андреевна потрясена, и, боюсь, ей требуется помощь психолога, которого на яхте нет. Повторяю, в реальности нападения сомневаться не приходится.
— О, боже… надеюсь, с ней все в порядке? А при чем здесь я?
— Когда вы в последний раз выходили из своей каюты?
Она задумалась.
— Давно… еще не стемнело. Я поднялась на камбуз, стащила пакет сока. Герды там не было… Подождите, — до нее дошло. — Вы что, подозреваете, что это я… напала на Ольгу Андреевну? Какая чушь, что я могу иметь против этой приличной женщины?
— Далек от мысли, — поморщился Турецкий. — Тревожит другое. Возможно, я преувеличиваю, но посудите сами. Беседы с пассажирами яхты донесли до меня несложную мысль, что смерти Николаю никто не желал. То есть, трудновато у людей с мотивами. Тем не менее, трагедия произошла. Подозревать, что кто-то станет покушаться на Ольгу Андреевну, было еще невероятнее. Но случилось. Такое ощущение, что кто-то усиленно принимается за семью вашего жениха. Просто хотелось бы вас предупредить, Ксения, будьте на всякий случай осторожны. Вероятно, я гипертрофирую опасность, но чем, как говорится, черт не шутит?