Впрочем, вопросы стали неуместными, едва я переступила порог овальной темной залы, освещаемой только свечами. За длинным столом, удобно расположившись в высоких креслах, сидели все семеро Великих Матерей Ведьм. И смотрели на меня.
Выжидательно.
– Благословенно будь сие высокое собрание, – припомнила я уроки ведьмовского этикета и качнула головой, изображая поклон. Теперь моя задача – дождаться ответного благословения и занять пустующий стул, что будет означать официальное подтверждение моего статуса Госпожи… Но услышала я неожиданное:
– Почему вы не одеты, почтеннейшая?
Я стремительно оглядела себя и с удивлением воззрилась на говорившую, кстати, это была Мать Забота. На мне был вполне приличный костюм-тройка от Валентино: жемчужно-серый шелк, никакой вульгарности, никаких лишних украшений, кроме медальона с портретом мужа и детей. Чем вы столь недовольны, мадам?
И тут я внимательнее присмотрелась к тому, как выряжено само «высокое собрание». И едва удержалась от смеха. Вот что значит «официальная встреча»! Вот что значит «соблюдение традиций»!
Все Матери Ведьмы носили на головах высокие колпаки-генины из черного бархата, вышитые серебряными пентаклями, рунами и гимнами богине Луны. На плечах Матерей Ведьм красовались черные плащи, те самые, которыми московские (и не московские) подростки украшались в эпоху показа фильмов о Гарри Поттере и Сером Гэндальфе. Кроме того, каждая ведьма сжимала в руке метлу, перевитую хмелем[26].
– Такое облачение недостойно Госпожи Шабаша. Учтите это на будущее и впредь во время официальных заседаний появляйтесь в достойном виде! – отчитала меня Мать Вразумление, чтоб ее кактусы тля сожрала.
– Да что вы к ней пристали?! – раздался старчески-надтреснутый, но при этом бесшабашно-развеселый голос. – Молодая девчонка, куча кавалеров, кувырки на сеновале, ах-ах! Заткнитесь, старые калоши! Иди сюда, девочка. Познакомься со мной.
И тут я увидела подзывавшую меня к себе Ведьму. Нет, ВЕДЬМУ. Она была стара, как мир и колдовство, мудра, как змий-соблазнитель, и при этом ее мозг пребывал в том состоянии беспечального инфантилизма, который и присущ очень старым людям.
– Приветствую вас, о Мать Величие, о Глава Трибунала, – тут уж я не поскупилась на поклон.
– А, брось! – Она отмахнулась, но ее маленькие глаза янтарного цвета и блеска остро глянули на меня из сетки многочисленных морщинок. – Костюмчик у тебя шикарный. Не слушай, что говорят мои грымзы. Они тебе просто завидуют. Они и мне завидуют, что я все живу-живу и никак не освобожу им это местечко. Я-то знаю ваши мысли! – погрозила она кулаком зашумевшим было Ведьмам. – Все вы только и мечтаете меня сжить со свету. А вот эта девочка, – еще один острый янтарный взгляд прямо в мои зрачки, – не мечтает. Ты ведь не мечтаешь?